Читаем Колчак полностью

Перед отъездом из Китая они опубликовали совместное заявление с протестом против учинённого над ними насилия. Примечательно отсутствие в нём личных выпадов против Колчака. Больше всех досталось Старынкевичу, Вологодскому и казачьим офицерам. О получении пособия от казны не упоминалось.[985] Вскоре «напарижаненный» Авксентьев и его спутники вернулись в Париж и там сильно мешали допуску Омского правительства, как представителя России, к участию в Версальской мирной конференции. Впрочем, через некоторое время Авксентьев стал призывать западные страны к поддержке Колчака и Деникина, считая их способными к демократическому перерождению.[986]

Генерал Болдырев был в Уфе, когда до него дошло наконец известие о перевороте. Поскольку в армии теперь оказалось два главнокомандующих – Колчак и Болдырев, – генерал Сыровой издал приказ, чтобы исполнялись только его распоряжения. Вечером 19 ноября Болдырев вызвал Колчака к прямому проводу. Разговор принял резкий характер, причём Болдырев требовал немедленно восстановить Директорию. Он также сказал Колчаку, сославшись на Дитерихса, что его распоряжений как главнокомандующего «слушать не будут».[987] Собеседники ни о чём не договорились, и Болдырев выехал в Омск. За день до переворота, будучи ещё единственным главнокомандующим, он издал приказ о присвоении чина генерал-майора полковнику В. О. Каппелю,[988] что оказалось последним его делом на этом посту.

В Омск Болдырев приехал дня через три, уже остывшим и убедившимся, что былого не возвратить. Сразу по прибытии его попросили к адмиралу. На этот раз разговор протекал спокойнее. Колчак предложил Болдыреву выбрать новую должность по своему желанию. Самолюбие не позволило генералу принять это предложение.[989] 28 ноября он отбыл во Владивосток, получив от казны пособие в 50 тысяч франков.[990] Колчак послал Хорвату телеграмму с просьбой беспрепятственно пропустить в Японию генерала Болдырева, его личного секретаря и двух адъютантов.[991]

21 ноября состоялся суд по делу Волкова, Красильникова и Катанаева. Председательствовать был назначен генерал А. Ф. Матковский, с нормами юстиции малознакомый. Обвинителя почему-то не назначили. В его отсутствие защитникам без труда удалось доказать, что преступление, в котором обвиняются офицеры («посягательство на верховную власть с целью лишить её возможности осуществлять таковую»), совершено не было: арест Авксентьева и Зензинова не разрушил Директорию. Подразумевалось, но не говорилось прямо, что с юридической точки зрения переворот совершил Совет министров, а не три офицера. В связи с этим суд постановил считать их «в предъявленном им обвинении по суду оправданными».[992]

Колчак впоследствии говорил, что он тогда дал понять, что не допустит кары над этими людьми, что всю ответственность за происшедшее он берёт на себя. Суд же нужен был для того, подчёркивал он, чтобы придать гласности обстоятельства переворота.[993] Предполагалось, в частности, осветить антигосударственную деятельность эсеров в те дни. Это отчасти удалось. Защитники, правда, не смогли доказать прямую связь Авксентьева с группой Чернова, но явное попустительство с его стороны было налицо. Зензинов же и Роговский поддерживали с этой группой тесный контакт. Защитники указывали и на то, что эсеровские руководители, помимо попыток создания собственных вооружённых сил, занимались хищением средств из Уфимского казначейства, направляя их на партийные нужды.[994]

Вскоре после суда Волков, как и было ему обещано, получил чин генерал-майора. Красильников и Катанаев стали полковниками.

Генерал М. А. Иностранцев писал в воспоминаниях, что в массах городского населения Сибири переворот был встречен «довольно равнодушно». Среди интеллигенции же «большинство радовалось совершившимся событиям, чувствуя, что с установлением диктатуры… если не исчезнут совершенно, то во всяком случае ослабеют внутренние партийные раздоры и борьба… Наконец, были и среди интеллигенции люди, обнаружившиеся, впрочем, значительно позже, которые принципиально осуждали переворот… и, не будучи настоящими большевиками, тем не менее не желали ни правых, ни эсеров, а чего-то ещё левее. Но таких было очень мало».[995]

Ещё спокойнее, чем городские низы, отнеслось к установлению диктатуры крестьянство. Правда, из Иркутской губернии шли сообщения о том, что омский переворот населением «был принят как монархический, заговорили о реставрации, пало поступление налогов».[996] Но это было явное искажение действительности, поскольку губернаторское место в Иркутске занимал эсер П. Д. Яковлев.

Кадетская конференция, работавшая 18 ноября последний день, послала восторженное приветствие новой власти.[997] На следующий день о поддержке правительства Колчака заявил Омский блок, в том числе входившие в него социалистические группы.[998] Приветственные телеграммы приходили от многих воинских частей. С Дальнего Востока пришли телеграммы от Хорвата и Иванова-Ринова, которые уведомили адмирала о полной своей лояльности.[999]

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии