Коко Шанель

Духи «Шанель № 19», появившиеся на свет в 1970 году, стали прощальным ароматом, выпущенным Габриэль и названным в честь дня ее рождения. Создавал их Анри Робер, впоследствии сделавший для компании «Шанель» еще один аромат, названный «Christalle» в память о любви Габриэль к хрусталю. Сначала, как и в случае с «Шанель № 5», Мадмуазель пользовалась духами сама или дарила их подругам. Эти духи отличались высокой концентрацией ноток ириса, что было революционным для того времени. Для духов «Шанель», однако, это растение стало визитной карточкой: компания даже выращивает ирисы на собственных полях в Грасе, чтобы не зависеть от поставок. Новые духи вышли после большого перерыва (в 1955 году Анри Робер создал для Шанель первый мужской аромат — «Pour Monsieur») и считаются «младшей сестрой» «пятого номера» во многих смыслах: «девятнадцатые», как и другие номерные духи, к тому же никогда не имели той славы, которую снискали «пятые». Неизвестно, какова была бы судьба этих духов, но когда Мадмуазель умерла, компания тут же решила начать их массовое производство.

Создатель «Шанель № 19» занимал должность главного парфюмера компании с 1953 по 1978 год. Он сменил на этой должности Эрнеста Бо — того самого знаменитого создателя «Шанель № 5». Будучи совсем молодым человеком, Анри Робер начинал карьеру парфюмера, работая бок о бок со своими известными коллегами, в том числе и с Бо. Более того, Робер происходил из семьи парфюмера, так что он успешно продолжил династию. В свою очередь сам Анри гордился обнаруженным им талантом, Франсуа Демаши, — парфюмером, создавшим знаменитые запахи для Кристиана Диора. А вот начинал карьеру Демаши в компании «Шанель» под руководством Робера.

Говорят, Коко в последние месяцы перед смертью душилась только будущими «Шанель № 19», в свои 87 лет привлекая этим ароматом внимание мужчин. Несмотря на постоянное недомогание и ухудшающееся здоровье, Габриэль не опускала рук в прямом и переносном смысле, ведь только работа придавала смысл ее жизни в те первые дни 1971 года, оказавшиеся для нее последними. Она готовила новую, весеннюю коллекцию, с головой погрузившись в работу. Может быть, оттого, что в ателье она чувствовала себя куда лучше, чем дома, смерть настигла Габриэль именно в воскресенье — день, который она ненавидела, так как вынуждена была проводить его одна. 10 января, поздно вечером, после прогулки Габриэль вернулась в свой номер в «Ритце». Неожиданно ее пронзила боль в желудке. В тот момент никто не смог прийти к ней на помощь. Согласно очередной легенде, ее горничная, войдя в комнату, услышала лишь последние слова хозяйки: «Значит, вот так умирают…» В гостиницу сразу приехали обе внучатые племянницы Габриэль. Они знали пожелание тетушки — в последний путь одеть ее должна была главная швея ателье. Она заранее отдала и другие распоряжения, касавшиеся ее погребения, словно предчувствуя близость смерти и, как всегда, желая, чтобы всё сделали согласно ее воле.

Официальная церемония прошла в парижской церкви Мадлен. Туда пришли все служащие Дома моды, друзья покойной и те, кто считал себя таковыми. Из родственников присутствовали лишь любимый племянник и его дочери — больше ни с кем она на протяжении многих лет не общалась. После этого ее похоронили на швейцарском кладбище в Лозанне, усаженном деревьями и кустами, столь же мирном, как и кладбище ее детства. Мужа племянницы Габриэль заранее попросила нарисовать эскиз памятника: простую стелу с изображениями львов, ее любимых символов, которые поддерживали ее всю жизнь и должны были составить компанию после смерти. Еще Коко просила сделать маленькую каменную скамейку, чтобы к ней на могилу приходили посидеть, поговорить с ней, а также цветник, который велела засадить белыми цветами. Габриэль категорически запретила ставить на могилу камень: «Дайте мне возможность выйти, если захочется».

Несмотря на то, что Габриэль-Коко умерла в преклонном возрасте, можно с уверенностью сказать: ее жизнь оборвалась на взлете. Доказательством тому является посмертная коллекция Мадмуазель, которую она успела практически полностью подготовить к весеннему показу, начавшемуся через две недели после ее смерти. Некоторые историки моды считают, что Шанель сумела бы кардинальным образом изменить ситуацию в мире фэшн-индустрии в третий раз в своей жизни. В первый раз это случилось в конце двадцатых, когда талия опустилась до уровня бедер, а длина юбок поднялась до такой высоты, которая в то время считалась предельно короткой. Именно Шанель вернула талию на место и представила костюм на каждый день, который следовало носить с шелковой блузкой. Во второй раз влияние Шанель проявилось в конце пятидесятых, когда мешковатые платья снова «отменили» талию. «Мешок» сковывал ноги; порой его завязывали в тугой узел на уровне колен, что делало подъем по лестнице фактически невозможным. В 1971 году можно было ожидать третьего раза, когда Шанель вернула бы моду в нормальное русло после экстремальных мини и макси.