Коко

В небе где-то к востоку от Шестой авеню распоролось облако, и солнечный свет полился с удвоенной силой. Мэгги смотрела на Майкла обеспокоенно и открыто, и Пул воспринимал сосредоточенное внимание как безраздельное благо. И в этом мгновении, озаренном внезапно хлынувшим радостным солнечным светом, он необычайно ясно увидел, как будто остро ощутил, гладкую округлость ее рук, теплый золотисто-медный оттенок ее кожи, ее маленький остроумный чувственный рот. Юный возраст Мэгги обманчив, следом подумал он, разглядывая девушку в сиянии света: оценишь ее молодость как одну из главных реалий ее личности – и совершишь большую ошибку. Если минуту назад его искренне тронула ее изумительная красота, то теперь в широком немигающем лице перед собой он видел столько нового, что красота девушки казалась несущественной.

– Со мной, пожалуй, случилось худшее на свете, – говорила она. – Просто душераздирающее. Именно так я чувствовала себя, когда… когда это произошло. Когда он почти поймал меня. – На мгновение Мэгги умолкла, и лицо ее снова разгладилось будто бы от тяжести воспоминаний. – Я видела нападавшего, но не его лицо. Быть может, я тогда слегка обезумела. Я чувствовала себя так, будто вся в крови, и все проверяла, оглядывала себя, но ни капли крови на мне не было, – глаза Мэгги и Майкла встретились, и ему почудилось, будто между ними проскочил электрический разряд.

– Вы бы, наверное, сварили его живьем, – сказал Пул.

– Может, и так. – Губы девушки чуть изогнулись в непонятной улыбке. – Может ли такой… человек вообще бояться чего-либо, знаком ли ему страх?

Когда он ничего не сказал, Мэгги поспешно продолжила:

– Когда я была там, в квартире… Знаете, если бы вы его увидели там, вы бы тоже так не подумали. Разговаривал он как-то очень спокойно и гладко, едва ли не чарующе. И не сказала бы, что он был прямо уж таким сумасшедшим, нет, он был похож на сумасшедшего, но он контролировал себя. Я уверена. Он пытался выманить меня из укрытия, и если бы не тело Тины прямо передо мной, ему, возможно, это удалось бы, – ее руки, такие же золотисто-медные, как и вся она, с длинными изящными пальцами, но немножко нелепо квадратными, кажущимися крепкими запястьями, начали дрожать. – Он был похож… на демона! Я думала, мне ни за что не спастись.

Сейчас Мэгги выглядела не на шутку испуганной, и Майкл взял ее руки в свои.

– Быть может, прозвучит странно, но я думаю, этот человек боялся прежде и всю оставшуюся жизнь будет продолжать бояться.

– Вы говорите так, будто вам почти жаль его.

Пул подумал о трудном пути Андерхилла.

– Дело не в этом… Просто мне кажется, мы должны придумать Коко себе, чтобы понять его.

Мэгги деликатно вытянула свои ладошки:

– Вы, должно быть, узнали об этом от своего друга Тимоти Андерхилла.

– Что?

Мэгги подперла подбородок рукой. Лукавым, жульнически-комичным по сути, невинным скептицизмом плеснуло на него из широко раскрытых глаз девушки в идеально рассчитанный момент.

– Ваш друг Гарри Биверс так себе актер.

Итак, она знала: она все поняла.

– Возможно, вы правы.

– Этот человек, Тим Андерхилл, прилетел вместе с вами?

Тим кивнул.

– Вы удивительная.

– Гарри Биверс – вот кто удивителен. Сдается мне, он хочет, чтобы полиция теряла время, пытаясь найти Тима Андерхилла, а он тем временем отыщет Коко сам.

– Ну да, что-то в этом роде.

– Будьте осторожны, доктор, – за ее предостережением Пул почувствовал множество невысказанных предупреждений и не вполне понял, кого ему следует опасаться: Коко или Гарри Биверса. – У вас найдется время отправиться со мной еще в одно место? Не хочу ехать туда одна.

– Полагаю, мне не нужно спрашивать куда?

– Надеюсь, нет, – она поднялась.

Они вышли на Шестую авеню, которая показалась темнее: улица словно помрачнела от их разговора. Пул чувствовал, что Коко, Виктор Спитальны, может наблюдать за ними из-за больших окон на той стороне улицы или же откуда-нибудь сверху в бинокль.

– Поймайте пока такси, – попросила она. – Я отойду на минутку.

Мэгги что-то купила в газетном киоске, вернулась к Майклу, когда подошло такси, и забралась на заднее сиденье. Он опустил взгляд на ее колени и увидел, что она купила номер «Вилледж войс».

Майкл попросил водителя сначала остановиться на Гранд-стрит у Западного Бродвея, затем отвезти его на угол Двадцать четвертой и Десятой улиц.

– Это вам подарок за то, что угостили меня ланчем, – она переложила пухлый таблоид на колени Майкла, а затем достала из сумки большие солнцезащитные очки в тоненькой оправе и надела их. На мгновение показалось, что она читает желтые наклейки, расклеенные там и здесь по пластиковой перегородке перед ними: «Не курить – у водителя аллергия» и «Водитель не обязан разменивать банкноты достоинством выше двадцати».

– Вы уверены, что хотите ехать в «Сайгон»?

– Я хочу повидать Виня, – ответила она. – Мне нравится Винь. Мы с ним подолгу беседуем по душам. Он и я, мы оба считаем, что белые американцы – непостижимые и неординарные люди.

– Бывали там с того вечера?

– Не знаете ответа на этот вопрос? – Мэгги сняла солнцезащитные очки и хмуро взглянула на него.