Кого выбирает жизнь?

Правда, такая свобода неминуемо порождает в моей голове, в моих мыслях и рассуждениях полный беспорядок, но никто мне и этого не запретит! Никто не упрекнет меня в незаконченности формулировок, в логической незавершенности мыслей, в затрагивании невозможного с этических, религиозных, общепринятых и прочих представлений, в перепрыгивании с одной темы на другую, в бессистемности и необъективности! Я запросто могу не думать о том, что мне надоело, могу возвращаться к чему-то, уточняя или полностью меняя свои прежние представления и выводы, могу тормозить или ускоряться, могу доказывать себе что-то или же принимать всё на веру! Отныне в своих рассуждениях я сам себе хозяин, сам себе судья, и пусть меня ругает кто угодно, если он способен каким-то неведомым мне способом читать мои мысли! Пока я здесь лежу, буду смело позволять себе любые вольности, измышления, догадки и гипотезы. Буду критиковать и низвергать, кого угодно и в любое время!

Вот, например, первое задание моему мозгу. Не однажды приходилось от знакомых слышать жалобы о невыносимых муках бессонницы. Но так ли всё на самом деле? Теперь открылась возможность познакомиться с бессонницей ближе и, разве это не интересно, я сразу обнаружил, что столь тяжелая, как считается, беда в действительности таковой не является. По крайней мере, для меня. Скорее всего, бессонница – это даже благо, возможность включить мозги в работу на полную мощность, контролируя их сознанием.

Если бессонницу воспринимать именно так, а не сопровождать ее изматывающими переживаниями о том, что с утра будет трудно подняться, затем весь день пройдёт в тяжелой разбитости, и никакие таблетки не помогут, и вообще, как теперь быть, то все неприятности, обещанные молвой, сами собой отступят и не сбудутся. Действительно, не стоит расстраиваться, ведь наш организм настолько «мудёр», что и сам знает, когда ему требуется отдых! И в требовании этом отказать ему бывает очень трудно! А у меня наступила благодатная жизнь – спи, не хочу, когда угодно! И если уж организм сам этого не желает, стало быть, так нужно, и не следует напрасно переживать. Надо приспосабливаться к ситуации и пользоваться моментом!

Впрочем, мозг, как я знаю по личному опыту, никогда не отдыхает в полной мере и в полном объеме. Часть его всегда работает, даже при самом безмятежном сне его обладателя. Помню, например, свои диссертации. Угораздило же меня оба раза, и для кандидатской, и для докторской, взяться за темы, настолько неизученные ни теорией, ни практикой, и такие громоздкие, что от них все умные люди шарахались, и правильно делали! Но я этого еще не понимал, мучился, безуспешно искал решения того, что все признали нерешаемым. По крайней мере, на данном этапе развития науки. Наверное, они были правы, но, коль уж взялся за гуж…

Отпущенное мне для работы время стремительно истекало, я топтался на месте, изводил себя поисками хоть каких-то первопроходцев, действовавших до меня в этом направлении, и методов решения многоразмерных математических задач, об которые «ломали зубы» самые скоростные электронно-вычислительные машины тех лет, но существенного продвижения не получалось.

И всё-таки нужные решения, прямо-таки, блестящие, позволившие мне выйти на финишную прямую в моих исследованиях, обойдя главные проблемы стороной, но, тем не менее, содержавшие решение поставленной задачи, пришли ко мне во сне. Не в обычном сне, не во сне образов, какие посещают людей по ночам, а потом, как правило, легко забываются. Нет! Никаких снов я вообще тогда не видел, а спал тяжелым коротким сном неудачника, придавленный грузом моральной неудовлетворенности собой.

И мне не приснилось то, что я усиленно искал, нет! То был не сон, но моя голова, работая над проблемой и по ночам, всё-таки нашла идеальное решение. Она прекрасно знала, как мучительно я целыми днями ищу это решение, потому ночью и помогала мне всегда, не выключая те участки мозга, которым следовало трудиться. Возможно, ночью моей голове работалось даже легче, поскольку обычные житейские задачи в это время спят, как и я, голову мою не отвлекая! Я даже не программировал свой мозг на ночь. Он и без этого организовал себя на решение труднейшей задачи и однажды это решение всё-таки нашёл.

Тогда, видимо, он и сам едва не подавился от осознания своей удачи, поскольку немедленно разбудил меня! Я мгновенно оценил добытую им идею, возликовал, записывая ее смысл в тетрадь, привычно оставленную с вечера на столе, и с чувством одержанной победы немедленно и крепко уснул.

Утром с предчувствием сюрприза, как бывало в праздничном детстве, я обнаружил свои записи, которых, проснувшись, даже не помнил, и ошалел от счастья – свершилось! Я всё-таки нашел способ решения задачи, которую до меня все обходили стороной, признавая нерешаемой, и подтрунивали – если решу, то быть мне за это, как минимум, член-корреспондентом.