Кого выбирает жизнь?

– Не уповать надо… Объединяться надо, противостоять надо… На то вы и мужики! Пора понять, раз нет единства, то нет и народа! Каждый сам по себе! Потому сильно мы нашим врагам проигрываем. Уничтожают нас и рассчитывать при таком раскладе нам не на что! От рабочего класса теперь проку мало… Его теперь вообще нет! Да и собственной головой он никогда не думал! Он не способен думать! Рабочий класс силен массой! А крестьяне сильны головой. Да! Они действительно все прижимисты! Они все индивидуалисты! Но они решительны и умны! Не образованы, как рабочие, но умны! Их жизнь такими делает.

– Ты, парень, потому и больной на голову, что мечтаешь не весть о чём… – вставил своё Виктор. – Где же ты встречал таких крестьян?

– Я и сам такой! – зло ответил тот же недовольный голос. – Все крестьяне теперь злые… Землю-то у них вчистую отобрали! А их самих в рабство наняли, если вовсе не закопали… – он вдруг замолчал.

Мне казалось, будто никто теперь не промолчит. Никто не согласится просто так поставить точку, ведь еще недавно у всех было столько вопросов! Но, нет! Неожиданно мои коллеги принялись молча устраиваться на ночь или, захватив сигареты, заторопились подымить на сон грядущий.

Меня это вполне устроило, хотя неудовлетворенность собой я уже ощутил. Всё же наговорил я им лишнего, как всегда, распалившись в ходе разговора. Привык до истины докапываться, а им-то она разве нужна? Можно было обойтись и без столь мрачных и безысходных прогнозов. Ох, недаром супруга надо мной всегда подтрунивала: «Ты же прирожденный преподаватель! Потому тебе непременно всё-всё надо выложить, да еще и по полочкам разложить! Иначе ты не можешь даже там, где разумнее промолчать! Ты же не о нейтральной математике речь ведёшь, которая никому по нервам не бьет! Ты же своих студентов в такой ужас загоняешь, который не все способны пережить! Есть ведь и чрезмерно впечатлительные, и больные, наконец!»

Засыпая, я думал о том, что завтра передо мной появится очередная ступенька, на которую я обязательно поднимусь. Но она вполне, даже, скорее всего, могла не состояться.

Наконец-то я увижу тебя, родная моя. «Как я выдержал столько времени без тебя, просто не знаю!» Сердце моё от волнения стало выпрыгивать. Как много ступенек в жизни мы преодолели на пару, дружно, а за последние месяцы – ещё больше, но почти все, врозь. Как много нам нужно рассказать друг другу. Как я соскучился по тебе, как много накопилось нежности к тебе, моя хорошая.

Неожиданно, уже в полусне, я вернулся в горячий вечерний диспут и с опозданием стал себя убеждать, будто «наше представление о любой системе, каким бы оно ни было, в силу очень многих причин всегда есть лишь ее искаженное воспроизведение в кривых зеркалах сознания. Что случится, если управлять системой на основе столь неверных представлений о ней? Ответ ясен! Достаточно представить себя за рулем автомобиля, у которого лобовое стекло сильно искажает дорогу. Далеко ли так уедешь? И как часто наше сознание, воспринимающее всё подряд, работает подобно кривому зеркалу! Да еще и без стеклоочистителей! Может, не так уж всё страшно, как я себя и своих новых товарищей накрутил? Может, и правда, черт нам поможет!»

45

– Ну, что, Александр Федорович? В здоровом теле – здоровый дух? – зацепил меня Виктор, когда встретил утром, незаметно вернувшегося в непроснувшуюся палату.

Мне давно не спалось в преддверии обещанной на сегодня выписки, и я накручивал круги, тренируясь по коридорам и этажам больницы и гася усиливающееся волнение.

– На самом деле – одно из двух! Либо здоровье, либо дух! – парировал я, выпрямив на постели дрожавшие от усталости ноги.

– Даже не знаю, почему наши ребята так разоспались после вчерашних твоих страшилок? – подвёл итоги Виктор. – Лично я ночь метался как в бреду, толком и не спал, словно в детстве после каких-то вурдалаков. Всё думал, неужели у нас нет шансов?

– Виктор, вы очень впечатлительны, потому наш разговор лучше бы на том и закончить! Неужели вас больше ничего не заботит?

– Да, сколько угодно заботит, но о том, что заботит, я смогу с кем угодно в любое время поговорить, а об этом, если ты уйдёшь, – вряд ли! Признаюсь, никогда еще не было настолько интересно! – сознался Виктор, то ли с иронией, то ли всерьез. – Но и страшно, словно восторженной девчонке!

Я решил не отвечать на его подходцы, тем более что и остальные больные начали понемногу шевелиться и просыпаться.

Вошла медсестра, бесцеремонно стуча каменными подошвами, и молча раздала желающим термометры, но мне с предупреждением – «Вам обязательно!».