Когда завтра настанет вновь

– Это невозможно. Великая Госпожа не допускает ошибок. – Ответ прозвучал куда резче, чем до того. – Если тебе суждено было погибнуть под колёсами, никто не смог бы тебе помочь. Не успел бы, или вовсе не оказался там, или…

Латоя осеклась. Шумно вдохнула.

Аккуратно, тонкой струйкой налила в чашку Питера напиток, благоухающий жасмином.

– Её пути неисповедимы, – продолжила баньши – уже спокойно. – Даже тот, кто знает день своей гибели, не сможет её избежать. Ведь если ты узнал день, значит, это входило в её план.

– Тем не менее Лайза здесь. Хотя твой Дар, как и мой, кричит, что она мертва, – мягко заметила Рок. – Видимо, и у Владычицы Предопределённости случаются осечки.

Латоя, не ответив, медленно наполнила мою чашку.

– Как бы там ни было, – продолжила я, – на переходе, где я чуть не погибла, была эта безликая тварь. Тем же вечером она пришла в мой дом. И с тех пор преследует нас с братом.

– Интересная история, – откликнулась баньши почти равнодушно. – И при чём тут я?

– Ваша подруга. Мэлори. Её тоже сбил мобиль, а накануне она видела тварь, похожую на Кромешника.

От меня не укрылось, как дрогнул чайник в зелёных ладонях, прежде чем Латоя отвернулась.

– Откуда вы знаете?

– По Сети гуляет история, что накануне гибели Мэлори пряталась в шкафу от Кромешника, которого увидела за окном, – сказала Рок. – Эту байку растащили по всем сайтам о Дюнетэни. Мы хотели бы услышать от тебя всё, что ты можешь рассказать по этому поводу.

Поставив чайник рядом с раковиной, Латоя побарабанила паучьими пальцами по столешнице. Отвернувшись, прошла к выходу из кухни.

– Подождите минутку, – бросила она через плечо, ногами в тапочках едва касаясь блестящего ламината. – Я сейчас.

Мы проводили её долгими взглядами.

– Надеюсь, – тихо молвил Питер, – она не в стражу пошла звонить.

– С чего бы? – Я сжала чашку ладонями, похолодевшими от тревоги, тут же засосавшей под ложечкой. – Мы с тобой под мороками, и я сомневаюсь, что о нашем розыске объявляли всенародно.

Рок лишь пригубила свой чай: аристократично, как и подобает королеве даже в доме подданной.

Латоя вернулась спустя пару минут – и, комкая что-то в кулаке, протянула мне тканевый чехол для одежды:

– Открой.

После секундного колебания я всё же отодвинула стул. Положив чехол на колени, потянула застёжку пластиковой молнии.

Внутри был чёрный брючный костюм. Самый обычный. С пиджаком и белой рубашкой.

– Моего отца, – сообщила Латоя. – Родители построили себе дом у моря, а этот оставили мне. Но некоторые вещи по-прежнему держат здесь.

– И?..

Баньши потеребила то, что сжимала в опущенной руке: кажется, обычные колготки из чёрного капрона.

– Я видела тень её смерти. Мэлори. Мэл. Я смотрела ей в глаза и знала, что она скоро умрёт. И не могла её предупредить. – От звучания её голоса мне стало ещё более зябко, чем до того: так мог бы говорить человек, превозмогающий зубную боль. – Баньши, что раскроет смертным планы Великой Госпожи прежде, чем они свершатся, потеряет дар… и скоро погибнет. Вроде случайно – болезнь или трагический инцидент, – но не было ещё отступницы, с которой бы не случилось этой случайности. – Латоя подплыла к кухонному окну, вглядываясь в летний сумрак. – Знаешь, что такое тень смерти? Это чёрные крылья. Как у бабочки. Ничего общего с тёмным пятном на земле, что люди привыкли называть тенью. Мы смотрим на них и откуда-то понимаем, сколько осталось человеку до смерти. Для обычных баньши они дрожат на чужой ладони – маленькие, как у настоящей бабочки. Для абсолютных провидиц – расправляются за чужой спиной, как у гигантских птиц. Для меня – чернеют в чужих глазах. Чем ближе день встречи с Великой Госпожой, тем отчётливее эти крылья. А накануне гибели они начинают отливать в фиолетовый. Страшно и красиво…

Рок следила за хозяйкой дома, и в её взгляде блестело почти пугавшее понимание.

– О Кромешнике я узнала от Мэл. Где-то за месяц до её гибели. Новая модная страшилка, как она могла её пропустить… Она же так любила страшные истории. Видеоролики мне про него показывала, игры… Рассказала о людях, что умерли вскоре после того, как его увидели. – Латоя расправила ладонью чёрный капрон, и я поняла, что это не колготки, а скорее чулок. Плотный, непрозрачный, странно короткий. – И я подумала… Я не могу сказать Мэл, что она скоро умрёт, но если я предупрежу её другим способом, может, она будет осторожнее? Будет бояться смерти? Как-нибудь убережётся от…

Конец фразы утонул в судорожном вздохе – и, не договорив, Латоя натянула чулок себе на голову.

Повернувшись к нам, она явила чёрное, без единой черты лицо. Взмыла под самый потолок – и когда я посмотрела на баньши, парящую в воздухе, то ощутила тоскливый холод.