Когда завтра настанет вновь

Латоя Хокс была подругой Мэлори Блэйк, погибшей под колёсами мобиля год назад. В ней текла кровь тилвитов, ей было девятнадцать, она училась на биолога – и видела Кромешника накануне смерти. Родители нашли её прячущейся от монстра в шкафу; потеряв дочь, они уехали из Ахорка – на северное побережье, ровно на другой конец страны. Поскольку ехать через весь Харлер в обратном направлении будет для нас самоубийством, оставалось надеяться, что Латоя сможет дать исчерпывающие ответы. Иначе ничего, кроме запасного плана, мне не останется, а его провернуть возможно лишь завтра – или уже на следующем повороте Колеса Года… до которого я вряд ли доживу.

Рок замерла перед высокой белёной дверью, которую венчало полукруглое арочное окно.

Кончиком длинного пальца одна баньши утопила кнопку звонка, чтобы минуту спустя дверь открыла другая.

– Христианских брошюр мне не нужно, спасибо, – категорично сказала девушка, застывшая у порога. – И опросы я ненавижу.

Она казалась ровесницей Питера. Ухоженные волосы спускались ниже талии седой волной, оттенок кожи близился к зелёному чаю, глаз – к папоротнику в мелкую карюю крапинку. В джинсах, пушистых домашних тапочках и хлопковой кофте баньши смотрелась странно – особенно на контрасте с Рок: платье, что могла бы носить диснеевская принцесса, решившая адаптироваться под современную моду, на мой взгляд, подобало избраннице Великой Госпожи куда больше.

– Мисс Хокс, мы журналисты. Я Роксэйн Бэс, пишу для сетевого издания «Муленские вести». Это мои коллеги, Питер и…

– Журналисты, стало быть? – в голос Латои, вглядывавшейся в глаза Рок, змеёй скользнула вкрадчивость. – И зачем же одна из избранниц Владычицы Предопределённости явилась к другой, прячась под человеческим мороком?

Рок осеклась.

…ну конечно. Рок говорила, что баньши не могут предсказать смерть других баньши. И хотя большинство избранниц Великой Госпожи читали чужую судьбу по линиям руки, иным требовалось лишь заглянуть в глаза. Если Латоя из последних, её взору предстала долговязая человеческая девица – с нечитаемой тенью, что могла принадлежать только мертворожденной девушке из её народа.

– Мы вынуждены соблюдать секретность, – не растерявшись, вмешался Питер, но Латоя уже перевела взгляд на меня – и, когда наши глаза встретились, попятилась.

– Ты… – она вскинула дрожащую руку, почти уткнув длинный палец мне в грудь, – ты ведь…

– Да, должна быть уже мертва. Судя по всему, раз десять, – устало произнесла я. – Это долгая история.

– Кто вы? На самом деле? Зачем пришли?

– Я – абсолютная провидица. – Оправившись от неожиданности, Рок вскинула подбородок: в жесте вдруг проявилась надменность, так ей несвойственная. – Лайза – моя подруга. Я хочу понять, что сделало её тень такой, и мне нужна твоя помощь.

Я не знала, что удивило меня больше: то, как после этих слов Латоя склонила голову, будто фрейлина перед королевой, или это «подруга». И то, что я внезапно осознала: эти слова не только правдивы, но и взаимны.

Видимо, избитые слова о том, что трудности сближают, были куда точнее, чем я думала.

– Проходите, – тяжело вздохнула баньши, распахивая дверь. – Придётся, видимо, поставить чайник…

Чая мы дожидались на уютной светлой кухоньке, обставленной дубовой мебелью в стиле кантри. Воду Латоя кипятила не в электрочайнике, а в старомодном стальном, со свистком. Пока баньши расставляла на столе чайный сервиз, я обратила внимание, с каким пиететом (движение больше походило на ещё один поклон) она поднесла фарфоровую чашку Рок.

Прежде я не задумывалась об этом, но сейчас понимала: видимо, среди баньши абсолютные провидицы почитаются за некоронованных королев. Любимые дети Владычицы Предопределённости, живущие лишь благодаря её милости, не могли не уважать тех, кого среди них выделили особо, одарив щедрее других.

– Итак, – изрекла Латоя, снимая с плиты чайник, засвистевший в пронзительном ариозо, – какое отношение твоя тень имеет ко мне?

Я взглянула на Рок – та едва заметно кивнула.

– Несколько дней назад мне приснился кошмар. Про чёрную тварь без лица. Она была похожа на… на Дюнетэни, если вы про него слышали. Его ещё называют Кромешником.

Латоя помолчала, заливая кипятком заварку, что зеленела в стеклянном чайнике; Питер пристально следил за девушкой из-под полусомкнутых ресниц, сложив руки на столе. Я почти не сомневалась – прямо сейчас он анализирует, какие чувства мой рассказ всколыхнул в собеседнице. И не только с помощью эмпатии: жесты и мимика опытному психологу тоже скажут немало.

– Слышала, – наконец ответила Латоя. – Значит, тварь была похожа на него?

– Да. Только у того лицо серое, а у моего монстра – чёрное. Но в целом похож. А на следующий день меня чуть не сбил мобиль.

– И должен был сбить. Я видела. – Взяв чайник в руки, Латоя мягкими круговыми движениями поболтала заварку. Сквозь стеклянные стенки видно было, как вода окрашивается в золотистый, быстро темнеющий цвет. – Как же ты спаслась?

– Один… знакомый вытащил буквально из-под колёс.