Когда Шива уснёт (СИ)

— Да щас! Вот всё, тцц, бросил и несусь, бурой, тцц, молнии подобный, чтоб тебе, мимолётный мой, выложить мир, тц-ц-ц-ц, на блюдечке с голубой каёмочкой! Закончу с уборкой и спущусь. Подождёшь, ц-ц-ц, цц, не облезешь!

Кир едва удержался от смеха. Обладатель визгливого дисканта очень старался звучать убедительно, но ввиду ограниченного голосового диапазона эффект получался скорее комический.

Первым с дерева слетело нечто чёрное, изобилующее кружевами. Кир не без удивления опознал предмет дамского гардероба. Впрочем, то, что последовало за кружавчатой вещицей, удивило не меньше. Посланные вниз бестрепетной рукой, вперемешку с объедками разной степени мумификации, на землю сверзились: кетонет с золотым шитьём, коммуникатор новейшей модели, с десяток неисправных гоек, ритуальные украшения, кружка с отбитой ручкой, пара-тройка позолоченных ложечек и большое количество предметов, назначение которые Кир не смог определить, но, исходя из экзотического их вида, предположил, что они имели не зимарское происхождение. В течение одной минуты прицельной бомбардировки под дубом образовался приличного размера холмик.

Вслед за этим на кучу хлама с истошным воплем спикировало нечто грязно-рыжее и донельзя пушистое.

Существо, в котором Кир после некоторых сомнений признал крупную белку, сразу же после «мягкой» посадки уселось и принялось суетливо обирать роскошный хвост, демонстративно не обращая на визави никакого внимания.

Вытащив из шерсти последнюю несуществующую соринку, зверюга резким толчком перемахнула разделяющее их расстояние и приземлилась возле ноги Кира, едва не оцарапав кожу внушительными когтями задних лап. Эффектно себя обозначив, наглая животина приосанилась и заявила:

— Йолупень[20]. Родовое имя, между прочим. Начнёшь ржать — укушу.

В доказательство своей готовности защищать наследное имя гордый зверь ощерил ряд острых мелких зубов и воинственно заверещал.

Кир поднял руки:

— Сдаюсь, сдаюсь!

Хотя смеяться хотелось, и очень. В самом деле, положение смешнее некуда: сидеть в чём мать родила посреди фиолетового луга, под багровой умирающей звездой и вести беседы с полоумной белкой… бе́лком… а-а, шед его знает, как правильно, пусть будет белк, но что зверь полоумный — факт!

Белк громко застрекотал и молниеносным прыжком перенёсся на ствол дерева. Зацепился за кору острым когтями и в мгновение ока скрылся в листве. Зашуршал, затрещал ветками. На голову посыпались кора и сухие листья. Кир, отряхиваясь, пробурчал:

— Что, опять прятки?

Но Йолупень уже резво бежал вниз, зажав в зубах обломанную ветку, густо усеянную листьями и буроватыми, почти созревшими желудями.

Впрыгнул на левое плечо, не церемонясь с когтями, конечно же, ощутимо ободрал, но на шипение Кира внимания не обратил. Всучил ветку, не снисходя до объяснений, потом чинно расположился, немилосердно когтя спину, простёр вперёд лапу и торжественно провозгласил:

— Фанфа-ары!!!

В тот же момент на Кира обрушился оглушительный рёв труб. Они как будто и воспроизводили какую-то мелодию, но разобрать её в этом немилосердном грохоте не представлялось возможным. По счастью, Йолупень сразу же дал отмашку, завершая дикий туш.

Воцарилась тишина. Белк издал короткий скрип, словно бы откашлялся, после чего заговорил:

— Короче, так, цц. Щас буду тебя мировой славой, тцц, прельщать, готовься.

Кир расхохотался.

Йолупень аж подпрыгнул от возмущения. При приземлении снова впился когтями и заверещал:

— Ц-ц-ц-ц! Чё ты ржёшь, ц, ц, как подорванный? Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, а? Смотри сюда, умник! — С этими словами белк вцепился в один из желудей и аккуратно, стараясь не повредить плодоножки остальных орехов, сорвал бурый продолговатый плод. Резким движением когтя вскрыл тугую глянцевую оболочку, зачем-то понюхал и осторожно поднёс Киру. — Включай давай детализацццию свою. — Похоже, его подклинивало на этом звуке.

Кир поднёс жёлудь к глазам.

Посмотрел.

И увидел.

Йолупень заговорил, нервно дёргая хвостом:

— Вирги. Полиморфны, способны существовать в трёх средах, но в идеале предпочитают водную. Забавный мирок, цц. Философы, поэты. Писса-а-а!!. — Взвизгнув, белк нырнул подмышку и вгрызся в нерасторопную блоху. Встряхнулся, вспомнив, что находится при исполнении, и продолжил: — Писатели. Вилами по воде, понятно, но всё же. Им нужен бог. Всего лишь сошедший бог. Не творец, не чудотворец, не податель благ — только красивая идея, объект безусловной любви и поклонения. Ну, и объект вдохновения заодно. Напрягать просьбами, цц, не будут. Подумай.

Кир не думал, просто смотрел. Понимание мира пришло сразу — всеобъемлющее, подразумевающее принятие в себя каждого.

Белк, приняв отстранённый и задумчивый вид, принялся вещать, слегка подвывая на гласных и плавно жестикулируя лапкой: