Когда шатается трон

— А мы никуда не спешим, — кивнул Пётр Семёнович. — А все-таки что и говорить — с деньгами спокойнее. Без этих бумажек ты точно — букашка. — Он вскрыл одну пачку, раскрыл купюры как карты, бросил на стол. — Деньги пересчитать, разделить на четыре части. Каждый свою заначку сам ныкает, никого не посвящая.

— А зачем делить?

— Затем, что если «крыса» промеж нас заведётся, то только четверть денег уйдёт, а не все сразу. Личному составу о деньгах ни слова.

— Не доверяешь нам?

— Не доверяю. Никому не доверяю. Даже себе. Жизненные иллюзии, веру в людей и светлое завтра из меня следаки и урки в лагерях выбили. Вместе с зубами. Дело сделано, деньгами мы разжились, теперь нужно подумать, как их с пользой использовать, если под ногами земля загорится.

— А что, загорится?

— Обязательно. Не для того нас с кичи вынули, чтобы мы морды на хозяйских харчах отъедали. Против хозяина мы, конечно, буром не пойдём, но если он зашатается или дело не выгорит…

— Спрыгнуть предлагаешь?

— Как получится.

— Одними деньгами на волю дорожку не выстелить, — покачал головой Крюк. — Деньги — это только бумажки, ими от ментов не прикрыться. Ксивы наши меченые, лёжек на воле нет. Будем мы на воле, как пугало на огороде отсвечивать. Всем видать.

— Ты же говорил, что можешь на «малины» вывести?

— Могу. Одного-двух, ну, троих. А нас сколько? Такую кодлу никакая «малина» не вместит… Что такое «малина» — домик в деревне или квартирка на окраине. Как там затаиться, чтобы соседи не стуканули? Нет, такое дело с кондачка решить не получится.

— Что предлагаешь?

— Подтянуть с зоны кого-нибудь из блатных, которые на воле связи имеют, контакты проработать, чтобы по разным городам личный состав разбросать.

— Откуда бы я тебе блатных добыл?

— Попроси человека, под которым ходишь, скажи, для дела нужно. Вряд ли он вникать будет, кого ты с нар снимаешь. Нас же вытащил.

— Дело Крюк толкует. Блатные, что при царе-батюшке, что при Советской власти, на зоне живут лучше всех. Если с ними договориться…

— А не сдадут нас? Как думаешь, Крюк?

— Ментам не сдадут, не по понятиям это. И потом, мы же не с пустыми руками к ним. Блатные любят и бабки, и силу. Купюр у нас в достатке, а сила… Если что, то мы тех урок в мелкую лапшу покрошим, нам терять нечего. Можете мне поверить, бывал я в бандах, знаю воровские повадки…

* * *

Весело живёт «малина» — водочку кушает, сальцем с ржаным хлебом закусывает, консервы вскрывает. На улице голод, пайки, хлеб на базаре триста рублей стоит, картошка сто рублей за кило, а у воров в сковородке картоха жаренная на масле шкворчит, и никто на нее не набрасывается, ковыряют лениво вилочкой. Сытая жизнь у бандитов. Страна немца к границам гонит, а они в полное удовольствие живут.

— Банкуй, ставлю «котлы».

Хорошие часы, командирские, со светящимися в темноте стрелками. На корпусе гравировка «Лейтенанту Демидову А.В. от командования». Вчера вечером этого лейтенанта блатные зарезали. Шёл он с девушкой из кино, к нему из темноты с трех сторон разом кинулись, он за кобуру стал привычно хвататься, а ему сзади под лопатку финку вогнали по самую рукоять. Вздрогнул лейтенант и помер. И дамочку его зарезали, чтобы ментам лишнего не сболтнула. Был лейтенант герой-орденоносец, может, сто боев невредимым прошёл, а погиб в тылу от руки бандитской. Вещи лейтенанта и платье дамское с бельём кружевным, еще довоенным, барыгам на базаре скинули, а «котлы», портсигар и зажигалку себе оставили. В ту же ночь их друг дружке в карты проиграли. Ничего от лейтенанта не осталось, сгинул он, пропал без вести в мирной стороне. Утром дворник в парке два голых трупа без документов нашел, отвезли их в морг. После были они захоронены в общей могиле как неизвестные тела.

Распоясались урки по всей стране — некому их ловить, следователей на фронт призвали или в СМЕРШ определили, шпионов немецких выслеживать. Опустели кабинеты, некому работать. Граждане, которые раньше милиции помогали преступный элемент ловить, теперь рот на замок закрыли — кому охота финку в бок получить? Перестали бандиты кого-либо бояться, свидетелей в открытую режут. Сегодня ты показания против бандита дал, а завтра тебя в подворотне дружки его подкараулили и глотку заточкой перечеркнули. И потерпевшие, которые живы остались, молчат, заявления свои по горячности написанные, забирают. Лафа преступникам в воюющей стране.

— Гони «котлы». Были ваши, стали наши.

Крутит в руках часы, играет.

— А ты что, Залётный, не банкуешь?

— Не на что, пустой я.

— А ты на «четыре косточки». Летерка на кон поставь, их теперь тут много с дамочками бродит. Можешь курсанта-летуна из училища. Проиграешь — завтра порешишь. Я проиграю — я ему перо под ребро суну. Идёт? Или дрейфишь, Залётный?

Нельзя отказываться от таких предложений, чтобы авторитет свой не уронить. Придвинулись урки к столу — интересная игра пошла. На жизнь чужую.

На «верняк» Краплёный играет, все это понимают, он «катала» известный. И Залётный понимает, по ухмылкам, по взглядам. Не выиграть ему эту игру, придётся завтра первого встречного лейтенантика или курсанта резать. Такая вилочка…