Когда рубится сук

Чувство юмора развилось прежде всего из жестокости: чем примитивнее разум, тем менее он разборчив. Каннибалу, вероятно, смешны страдания варящейся в котле жертвы. Допустим, кто-то поскользнулся на банановой кожуре и сломал шею. Взрослый человек не будет над этим смеяться, ребенок же да. Младенец, ребенок, дебил не могут отождествлять себя с кем-то другим, они оригинальны, их собственные интересы решают все. Мусор, раскиданный по всей спальне, не рассмешил ни Миру, ни Калдерона.

В их доме был маленький человек, но никто не радовался этому, кроме самого Александра; он-то развлекался вовсю.

- Ни минуты покоя, - жаловался Калдерон. - Он появляется повсюду и в любое время. Дорогая, я бы хотел, чтобы ты сходила к врачу.

- И что он мне пропишет? - спросила Мира. - Отдых и ничего больше. Ты хоть понимаешь, что прошло всего два месяца с тех пор, как Бордент взял в свои руки воспитание Александра?

- Мы чрезвычайно продвинулись вперед, - сказал Бордент, подходя к ним.

Кват, в контакте с Александром, сидел на ковре, а два других карлика монтировали новые устройства.

- Точнее, вперед продвинулся Александр.

- Нам нужно отдохнуть! - рявкнул Калдерон. - Если я лишусь работы, кто будет содержать этого вашего гения?

Мира взглянула на мужа, удивленная местоимением, которое он использовал.

- У вас неприятности? - поинтересовался Бордент.

- Декан несколько раз разговаривал со мной. Я не могу справиться со студентами на занятиях.

- Вам не следует расходовать терпение на студентов. Если дело в деньгах, мы вас обеспечим. Я немедленно займусь этим вопросом.

- Но я хочу работать. Я люблю свою работу.

- Ваша работа - Александр.

- Мне нужна прислуга, - вставила Мира. - Вы не могли бы смастерить какого-нибудь робота или что-нибудь в этом роде? Александр перепугал всех девушек, которых мне удалось уговорить. Никто не выдерживает в этом сумасшедшем доме.

- Искусственный разум может плохо подействовать на Александра, - заявил Бордент. - Нет.

- Я бы хотела время от времени приглашать кого-нибудь к нам в гости, сама куда-то сходить, или хотя бы просто побыть одна, - вздохнула Мира.

- Рано или поздно Александр повзрослеет, и вы сполна получите награду, как его родители. Я говорил, что ваши изображения находятся в Зале Великих Древних?

- Это вы зря, - сказал Калдерон. - Выглядим мы сейчас ужасно.

- Будьте терпеливы. Подумайте о предназначении вашего сына.

- Я думаю. И часто. Но он, мягко говоря, начинает утомлять.

- Вот тут-то и нужно терпение, - заметил Бордент. - Природа спланировала все для новой разновидности человека.

- Гмм...

- Он работает сейчас над шестимерными абстракциями. Все идет как по нотам.

- Да-а, - бормотнул Калдерон и пошел на кухню за Мирой.

Александр с легкостью пользовался своими приборами, его пухлые пальчики стали сильнее и увереннее. Он попрежнему испытывал нездоровое любопытство к голубому яйцу, которым ему разрешали пользоваться только под наблюдением наставников. Когда урок кончился, Кват выбрал несколько предметов и, как обычно, спрятал их в шкаф, оставив остальное на ковре, чтобы предоставить Александру поле деятельности.

- Он развивается, - заверил Бордент. - Сегодня мы сделали большой шаг вперед.

Мира и Калдерон как раз вошли в комнату и услышали его слова.

- В чем именно?

- В устранении психической блокады. Отныне Александру не нужен сон.

- Что-о? - спросила Мира.

- Ему не нужен сон. Все равно это противоестественный обычай. Суперменам не обязательно спать.

- Он больше не будет спать? - переспросил Калдерон, побледнев.

- Совершенно верно. Зато он будет развиваться в два раза быстрее.

В половине четвертого утра Калдерон и Мира лежали в постели, глядя через открытую дверь на играющего Александра. Они видели его отчетливо, как на освещенной сцене. Теперь он выглядел несколько иначе; разница была невелика, но все-таки была. Голова под золотистым пушком изменила свою форму, а мордашка с детскими чертами приобрела решительное выражение. Это было некрасиво, поскольку такое выражение не подходило младенцу. В результате Александр выглядел не суперребенком, а скорее, рано постаревшим первобытным человеком. Вся присущая детям жестокость и эгоизм - совершенно естественные черты у развивающегося малыша - читались на его лице, когда он играл хрустальными кубиками, словно собирая сложную головоломку. От этого лица бросало в дрожь.

Мира тяжело вздохнула.

- Это уже не наш Александр, - сказала она. - Совершенно не наш.

Александр поднял голову и вдруг разревелся. Когда он открыл рот и яростно зАорал, раскидывая по сторонам кубики, исчезло неестественное выражение старости и связанного с ней вырождения. Калдерон заметил, что один из кубиков прокатился через дверь в спальню и упал на ковер, а из него высыпалось множество меньших и совсем уж маленьких кубиков, которые раскатились в стороны. Вопли Александра разносились по всей квартире. Вскоре начали захлопываться окна, выходящие во двор, а потом зазвонил телефон. Калдерон со вздохом снял трубку.

Положив ее, он поморщился и взглянул на Миру. Потом сообщил, стараясь перекричать Александра:

- Нам отказано в квартире.