Когда пробудились поля. Чинары моих воспоминаний. Рассказы

Вдруг у дверей послышался шум. Руки у Бхоларама задрожали — пиала выскользнула, упала и разбилась. Да, теперь он явственно слышал: кто-то стучит в дверь… Быть может, это приехал на побывку брат? Или сестра, поссорившись с супругом, решила вернуться домой? В смятении Бхоларам поспешил к двери. На пороге стояла поденщица — она пришла убрать в доме. Облегченно вздохнув, Бхоларам распахнул все двери и окна и вернулся в кухню. Тихонько напевая, он заваривал чай. И вдруг остановился, пораженный: оказывается, он поет! Никогда прежде не слышал он собственного голоса, не знал, что может петь, улыбаться, смеет разбить пиалу — и никто не забранит его за это! Неожиданно Бхоларам ощутил сладостное чувство уверенности в себе. Ему вдруг захотелось… полюбить кого-нибудь.

Полюбить… Полюбить тайно, чтобы ни одна душа не знала об этом, чтобы он встретил, полюбил, любил бы — и никто в целом мире не догадался бы о его счастье. Это будет любовь хрупкая, поэтичная и стыдливая… Свою любовь Бхоларам скроет в сердце точно так же, как раковина скрывает жемчуг. О такой любви он мечтал много лет… Но мечтам его не суждено было сбыться. Вначале этому мешал отец, затем — младший брат, потом — старшая сестра. Теперь, наконец, пришла свобода, но ушла молодость. Недавно ему сравнялось тридцать восемь… Когда ему случается снять свой пепельно-серый тюрбан и провести рукой по голове, под ладонью, раз от разу все явственнее, ощущается лунный круг лысины.

Так-то вот!

И все же разве дело в годах? Разве человек, распростившись с молодостью, теряет право на любовь? Даже запертые в клетку попугаи знают радость любви, да-да, он сам видел! А он — клерк высшего разряда в Департаменте торговли, и не на временной службе, — он имеет постоянную должность. Почему же он лишен права любить? Ведь есть же у него сердце и разум! В душе Бхоларама поднялась настоящая буря.

На другой день он отправился на базар и в лавке, где торговали подержанным платьем, купил довольно приличный костюм. Вместо прежнего жалкого тюрбана он обзавелся другим — из светло-желтой кисеи.

Когда Бхоларам в новых туфлях, новых брюках, пиджаке и светлом тюрбане вышел из своего дома, казалось, плечи его, прежде безвольно опущенные, сами собой распрямились, голова горделиво поднялась. Сегодня Бхоларам обращал свою любовь ко всему миру — ведь адреса Единственной Возлюбленной у него пока не было.

Квартал, где жил Бхоларам, представлял собой как бы ожерелье из небольших домиков. Рядом с домом Бхоларама приютился дом Рая. На его террасе и обитала чета попугаев, любовь которых смутила покой Бхоларама. Наш герой бросил на них многозначительный взгляд, но тут же отвернулся: а вдруг лукавые создания догадаются, что у него на уме? От этих попугаев всего можно ожидать! Особенно от самца. Бог знает почему он сегодня молчит. Ведь обычно стоит ему завидеть Бхоларама, как он начинает вопить: «Бхоларам-Дуду! Бхоларам-Дуду!» С годами в квартале так привыкли к этому прозвищу, что стали называть Бхоларама просто «Дуду». Даже чиновники на службе и те следовали общему примеру. «Дуду, дружище, просмотри-ка эти две папки!» — обращались они к Бхолараму. И тот не обижался — он давно утратил способность обижаться.

Но сегодня попугай не встретил его привычным «Дуду!». Это придало бодрости Бхолараму, и он, с робкой улыбкой поглядывая по сторонам, шел мимо дома Рая, дома оптового торговца плугами Дживандаса Сирдурии, мимо дома надзирателя сардара Викрама Сингха, мимо дома Маникдаса Манкаталы, две дочери которого, обе студентки колледжа, как раз собирались на занятия. Девушки стояли в дверях и не удостоили нашего героя даже взглядом… А он между тем поравнялся с домом Динанатха Упадхьяи, того самого, который никак не мог выдать замуж свою дочь — дурнушку Уму. Ума! Сегодня Бхоларам был бы не прочь увидеть ее, вернее, показать себя. Темнолицая, некрасивая, толстая Ума, вековуха, которой давно перевалило за тридцать, представлялась ему сейчас в сиянии совершенной красоты… Как обычно, в этот утренний час Ума, наверное, моет пол на веранде и звонко шлепает по лужам мокрой тряпкой. Бхолараму очень хотелось показать ей свои павлиньи перья — желтый тюрбан, американский пиджак и желтые туфли, которые при каждом его шаге громко поскрипывали, как бы возвещая: «Идет Бхоларам-Дуду! Идет Бхоларам-Дуду!»

Ума и в самом деле мыла пол на веранде, но она даже не оглянулась на шаги соседа. Бхоларам немного потоптался возле дома, затем внезапно, будто чего-то испугавшись, засеменил прочь так поспешно, словно получил удар плетью.