Когда придёт время (СИ)

Если я не буду наглеть, никто даже не обратит внимания. Я был уверен в этом в момент, когда впервые оказался глубоко в Сети. Поэтому сначала всего лишь похищал лёгкие пароли. Какими-то пользовался сам, какие-то продавал. И всё это время учился новым трюкам. Очевидно, мне было интересно попробовать каждый из них — и в какой-то момент я поддался желанию.

День за днём я оказывался всё глубже в этой паутине. Мои коды могли забраться во многие устройство, а значит, я мог добыть почти любую информацию. Полезное умение в мире развивающихся технологий. Там, в глубине, я был вроде как нужен кому-то — непередаваемое ощущение, пусть даже в корне неверное. Я упивался ощущением собственной важности и не заметил, что тоже совершал ошибки. Они были у меня на хвосте. Ближе, чем я мог представить.

В какой-то момент, осознав всю мощь информации, я попытался найти отца. Не чтобы сблизиться, понадеявшись на внезапно вспыхнувшие чувства, нет. У меня и самого из чувств была только неприязнь. Просто чтобы взглянуть этому человеку в глаза. Увидеть, как он живёт, вспоминает ли… Я был зол. Даже не так. Кровь обращалась в чистую жгучую ненависть от одной мысли о нём. «Он тоже должен страдать», — в такие моменты идея почти завладевала сознанием. Я искал… Правда, вместо него я отыскал Ханну и почему-то это усмирило мой гнев на семью Донфортов. Конечно, не настолько, чтобы отказаться от цели, которую наконец-то обрёл. В семнадцать я впервые оказался в Дасквуде, впервые увидел Дженнифер и Фила и второй раз оказался в полиции — на этот раз как подозреваемый в серии взломов. То есть я думал, что это просто полиция, потому что не видел, куда они привезли меня, когда схватили в дороге.

— Значит, Джейк Уолкер, — толстая папка хлопнула о поверхность стола, как будто небрежно уроненная, очевидно, полицейским, но почему-то в деловом костюме. — У нас достаточно материалов, чтобы ты оказался за решёткой надолго. Можешь посмотреть некоторые.

Я откинулся на спинку стула, пытаясь показать, что мне всё равно, даже если на деле тело деревенело от страха. Попасть в тюрьму? Вот так просто? За то, что пытался выживать и немного увлёкся? За то, что всего лишь заглядывал в персональные данные других… Да, несколько лет подряд, но это всё ещё моё единственное реальное преступление. Остальное на совести тех, кто использовал полученную информацию. Я н е в и н о в а т. Нет. Никогда я не мог подумать, что это возможно. К тому же… Я был уверен, что не оставил ни следа, был уверен в мощи своей анонимной маски. Они не могли вычислить! Им не за что применять наказание ко мне. Наверняка всё в этой папке — фикция.

И всё же рука потянулась к бумагам. Я листал файлы, присматривался к фотографиям. У них не было доказательств и для половины случаев, но — объективно — этого всё равно достаточно. Законы относительно этого у нас официально строги.

— Должен признать, впечатляет. Но что-то мне подсказывает, — я взглянул на полицейского, вальяжно расположившегося напротив, — вы не просто так пытаетесь произвести впечатление. Кстати, разве вам не нужен диктофон для допроса?

Там, в Сети, я видел фразу вроде «полиция и дикие звери похожи: нападают, едва учуяв страх». Неизвестно, имело ли это отношение к реальности, — и проверять особого желания не было — но всё же следовало сохранять хотя бы внешнее спокойствие. И я немного откинулся на спинку стула, стараясь принять позицию максимально похожую на ту, в которой сидел он. Словно прочитав это, он тут же изменил позу — подался вперёд, облокотился о стол. Я не мог скопировать это — не хотел усиливать подозрения.

— Молодец, юноша. Ты наблюдателен, как о тебе и говорили. Тем лучше.

«Если окажешься в допросной, любое слово может быть использовано против тебя». В голове всплывали обрывки инструкций, прочитанных когда-то в Сети, и я продолжал хранить молчание. Если буду только осторожно отвечать на вопросы, возможно, ситуация повернётся даже в мою пользу.

— Похоже, ты не хочешь со мной говорить. Жаль, — он откинулся обратно на спинку стула. — Тем не менее нам стоит продолжить беседу, — от одного этого слова по телу прошла волна дрожи. Шрамы на спине как будто заболели снова, хотя этого не могло быть. Краем глаза заметил, как офицер достал телефон, голос доносился как будто через слой ваты. Сердце пульсировало где-то в горле, а комната в одно мгновение стала слишком подвижной. — Мистер Конт, загляните в первую допросную. Да, срочно.

В уплывающем размытом мире я плохо видел, что происходит. Вроде бы кто-то вошёл в комнату и делал что-то. Не помню, какое-то время я только ощущал прикосновения к коже, а потом стало легче. Комната перестала качаться, и из тумана выплыло лицо смуглого мужчины. Кто это, откуда появился и что хотел — ни единой идеи. Я дёрнулся в попытке отодвинуться, он качнул головой.

— Без резких движений, молодой человек, — сказал и повернулся к офицеру, который всё ещё сидел за тем же столом, записывая что-то. — Теперь в обморок упасть не должен, но ты всё же будь нежнее с ребёнком.