Когда правит страсть

– Наконец-то хоть один черноволосый родственник появился! Для него это было настоящим камнем преткновения. – Она кивнула на Кристофа.

– Почему?

– Потому что я пыталась убедить капитана Бекера в том, что я принцесса, как говорил мне опекун. А капитан не объяснил мне, почему считает, что этого не может быть. Из-за цвета моих волос и вашего описания другой девочки, которая тоже была блондинкой, как и принцесса, капитан не сразу поверил, что я могу быть вашей дочерью.

– Возможно, убийца солгал тебе, и ты вовсе не моя дочь, – сказала Хельга.

Это причинило Алане боль. Хельга умышленно ранила ее своими словами. Это означало только одно. По всей видимости, Хельга по-прежнему сомневалась, поскольку не испытывала к Алане абсолютно никаких чувств. Что ж, Алана не винила ее за это. Кристоф тоже считал, что Паппи солгал.

И тут он сам решил высказаться на эту тему:

– Я тоже так думал поначалу, но не теперь. Если бы у меня оставались сомнения, я не привел бы ее сюда, причем с разрешения короля, как вы понимаете. Ваша реакция, Хельга, кажется мне довольно странной.

– Если вы говорите, что она моя, то она моя! – нервно воскликнула Хельга. – Я просто пока не чувствую этого, и не надо меня за это винить. У меня отняли ребенка. А вы приводите ко мне совсем взрослую женщину, которая даже на меня не похожа!

– Разве она не похожа на вашего мужа?

Хельга поморщилась:

– В ней нет ничего мужского.

– Совершенно ничего, – согласился Кристоф. – Тогда, может быть, вам стоит порадоваться тому, что она так красива.

Хельга как-то странно взглянула на него, потом снова посмотрела на Алану и слабо улыбнулась ей.

– Ты прекрасна. Пожалуйста, не вини меня за мои чувства.

– О нет, я не виню, – сказала Алана. – Я хорошо вас понимаю. Всю свою жизнь я была уверена, что мои родители мертвы. Когда мне сказали, что это не так, для меня это было таким же потрясением. Понадобилось время, чтобы я поверила. Со мной поговорили по душам, и это мне помогло. Расскажите мне о своей семье.

Хельга вздохнула:

– Все они уже умерли. Родители были еще живы, когда я перебралась во дворец, но они были старыми. Я была поздним ребенком. Отец умер в том же году, когда я потеряла свою малышку. Мать переехала в этот замок, чтобы находиться со мной, но и она скончалась два года назад. К сожалению, из всей семьи сталась только я… и ты.

– Не нужно так печалиться, – сказала Алана и осторожно попросила: – Не можете ли вы рассказать мне, почему сделали это? Почему поменяли младенцев?

Хельга немедленно напряглась:

– Мне приказали никогда не говорить об этом.

– Когда мы поняли, кто такая Алана, – вмешался Кристоф, – король позволил мне сказать ей правду и привезти ее к вам, так что она уже знает тайну, которую вам доверили хранить. Можете говорить свободно.

Хельга снова начала плакать, но теперь Алана знала причину. Хельга не могла вспоминать то страшное время, не испытывая тоски по утраченному ребенку. Алана решила сменить тему. Ей было совсем не обязательно знать, какие именно мотивы стояли за решением, полностью изменившим ее жизнь. Но, быть может, Хельга опасалась затрагивать эту тему, потому что думала, что Алана страдала под одной крышей с убийцей.

– У меня была прекрасная жизнь, лишенная каких-либо трудностей, – заверила ее Алана. – Меня воспитывали как английскую леди. Я получила прекрасное образование. У меня были слуги, друзья, любящий дядя – по крайней мере, таковым я его считала. Если мне чего-то и не хватало, то только матери. Так что ничего плохого со мной не произошло из-за того, что вы сделали. И я ни в чем вас не виню.

– Я сама себя виню, – произнесла Хельга покаянно.

– Тогда зачем вы это сделали?

На этот раз вопрос был задан Кристофом, и, возможно, поэтому Хельга ответила сразу:

– Мне было не по себе в почти опустевшем дворце. Убитого горем короля все не было и не было, и никто не приходил навестить принцессу. По правде сказать, принцессу совсем забросили. Всего три года прошло с окончания гражданской войны, когда на дворец напали и убили короля Эрнеста. Не я одна думала, что Брасланы могут попытаться силой захватить трон. Слухи об этом ходили в городе еще до женитьбы короля Фредерика.

– Все это понятно, но ведь дворец не оставался без защиты, – сказал Кристоф.

– Вы правы, но почти все гвардейцы находились снаружи, а в самом дворце их было мало. Два стражника, приставленных к детской, совершали обходы всего два раза за ночь. Им бы следовало караулить возле дверей, но там никогда никого не было, и они едва заглядывали в колыбель принцессы, когда появлялись, вечно болтая и перешучиваясь друг с другом. И я ведь не сразу поменяла девочек местами. Прошло много недель, прежде чем моя нервозность сменилась страхом. Принцессе было почти три месяца, когда я решилась совершить задуманное.

– Кто-то из прислуги знал об этой уловке? – спросил Кристоф.