Когда правит страсть

Он трижды дурак, что не ухватился за предлог, когда она давала ему понять, что предпочитает находиться с ним рядом. То же самое девушка повторила и ночью, напомнив, что ей угрожает опасность:

– Что, если тот вор в действительности является шпионом Брасланов? Если браслет попадет им в руки, они сразу поймут, что я жива.

Это было дикое предположение, хотя подозреваемый вор действительно пропал сегодня, до того как они вернулись во дворец. Кристоф посчитал это явным доказательством его вины, во всяком случае в том, что касалось похищения украшений. И, услышав об этом, Алана, похоже, немного успокоилась.

Что помешало ему привести ее в свою спальню, когда он так сильно хотел ее? Чувство вины за то, что плохо приглядывал за ней на празднике? Возможно. Ее усталость? И это тоже. Ему следовало решительно этим воспользоваться, но он не смог, несмотря на свое безумное желание. Почему? Потому что начинал верить в ее невиновность?

Алана была достаточно умна, чтобы настаивать на своем, видя, что Кристоф не верит ее рассказам. Это превращало ее в одураченную наивную английскую леди и перекладывало всю вину на плечи ее опекуна. Но что, если ее опекун тоже невиновен и сам обманывался, когда рассказывал ей о похищении? Это куда правдоподобнее, чем история о профессиональном убийце, сердце которого растаяло от детской улыбки. Но только ее опекун мог поведать Кристофу правду, и Алана служила приманкой для его поимки. Если только этот человек действительно привязан к ней настолько, что непременно постарается разузнать, что случилось с ней после появления во дворце. Поэтому Кристоф не собирался освобождать девушку вне зависимости от того, виновна она или нет.

Незаметно задремав, он был разбужен женским криком, за которым установилась полная тишина. Кристоф вскочил с кровати и поспешил в камеру Аланы, чтобы выяснить, что случилось. Он увидел ее бегущей по коридору. Борис и Франц, которые спали, тоже проснулись и бросились ей на помощь, но она не остановилась, пока не увидела Кристофа.

– Вот как вы меня защищаете? – закричала она на него срывающимся, почти истерическим голосом.

Кристоф плохо расслышал вопрос: его взгляд был прикован к пятнам крови на ее белом халате. Он подбежал к ней.

– Почему у тебя идет кровь?

– Это не моя.

Он перевел дыхание.

– Что случилось?

– Один из ваших людей пытался меня убить!

– Моих людей?

– Возможно, он украл мундир, – допустила Алана, – но я разглядела на нем форму, когда он выскакивал в двери.

– Присмотрите за ней, – велел Кристоф слугам, прежде чем устремился к камере. Быстрый взгляд отметил окровавленную дубинку на полу и кровавый след, ведущий из этой комнаты в оружейную.

Дверь оружейной была распахнута настежь, как и та, что вела во двор. Там кровавая дорожка прерывалась, но на недавно выпавшем снегу остались следы. Злоумышленник не успел уйти далеко; согнувшись и прижимая руки к голове, он карабкался вверх по ступенькам парапета, откуда можно было сбежать через крепостную стену.

Кристоф не позвал своих гвардейцев – он сам хотел взять преступника. Поймав его наверху лестницы, развернул лицом к себе и всадил кулак в физиономию. Это было совершенно непрофессионально, но Кристофом руководила безрассудная ярость, вызванная тем, что этот человек поднял руку на Алану. Поэтому удар получился слишком сильным. Послышался хруст, когда голова противника врезалась в каменный пол. Больше гвардеец уже не поднялся. Кристоф узнал его. Это был тот самый Ренье, которого Алана обвиняла в воровстве. Очевидно, ночью он прокрался во двор, а может быть, и вообще никуда не уходил, а где-то прятался. Либо же у него имелись помощники, что еще сильнее осложняло дело.

Кристоф длинно и грязно выругался. Двое стражников, патрулировавших эту часть стены, уже бежали к нему.

– Это предатель, – сказал им Кристоф. – Заприте его в тюрьме. Но сначала обыщите – у него должна быть отмычка. Поставьте перед камерой не менее четверых стражников. Если утром его там не окажется, то наказание будет суровым!

После этого он отправился прямиком в комнату для слуг. Франц в растерянности заламывал руки. Борис пытался успокоить Алану, но, похоже, это ему не удавалось, потому что ее лицо было по-прежнему испуганным.

Кристоф не мог винить ее за истерику.

– Я поймал его, – сдержанно сообщил он. – Он будет допрошен, как только придет в себя.

– Тот самый вор?

– Да.

– Я допускала, что такое может случиться, – пробормотала Алана дрожащим голосом. – Но на самом деле не очень-то верила, что мне придется бороться за свою жизнь.

Убедившись, что к ней помаленьку возвращается самообладание, он направился к ней, чтобы поскорее увести отсюда. Потрясенный взгляд отшатнувшейся Аланы заставил его остановиться. Неужели она только сейчас обратила внимание, что на нем нет одежды?

Она явно решила притвориться, что так оно и есть, потому что повернулась к нему спиной и воскликнула:

– Как вы посмели прийти сюда в таком виде?