Когда отступит тьма

Покупатель ушел, и Эрика, оставшись одна, вновь стала протирать свои скульптуры. Часы показывали четверть второго. В час тридцать у нее была назначена встреча за обедом с Рейчел Келлерман. Рейчел была сплетницей, невежей, постоянно стремящейся произвести приятное впечатление в самой неприятной манере, но Эрика не обладала талантом заводить близких друзей. В жизни у нее ни с кем не было душевной близости, даже с мужем.

Эрика поморщилась. Особенно с мужем.

И стала тереть еще напористее, вкладывая в эту работу какую-то гневную силу. Ей пришло в голову, что будь она способна выбирать друзей так же мастерски, как произведения искусства, то...

Какой-то шум.

Повернув голову, Эрика прислушалась.

Из глубины магазина доносился негромкий скрип дверных петель.

Она же заперла заднюю дверь!

Может быть, и нет. Утром приехала взволнованная, расстроенная. Дома было не все ладно. То, что Эндрю сделал с ней... в душевой...

Сейчас было не до Эндрю. В магазине кто-то находился.

Снаружи по Мейн-стрит то и дело с шумом проносились машины. Сияло ясное небо, на его фоне виднелись деревья без листвы, кирпичные дома с высокими крышами, далекая водонапорная башня.

Было двадцать минут второго буднего мартовского дня, она находилась в центре многолюдного города. Бояться было нечего.

И все-таки Эрика перед тем, как идти в задний коридор, зашла в кабинет и нашла острый нож, которым резала упаковочную ленту.

Дверь была распахнута, проем ее заполнял голубой дневной свет. В коридоре стоял полумрак, были видны темные боковые двери. Незваный гость мог прятаться в кладовой, в чулане с принадлежностями для уборки, в туалете.

Эрика остановилась на пороге коридора.

— Эй? Кто здесь?

Нож в ее руке дрожал. Она сомневалась, что сможет пустить его в ход.

Вызвать полицию — вот что следовало сделать, ну а если дверь просто распахнулась от ветра? Она оказалась бы в глупом положении.

Ну что ж... в глупом так в глупом. Не рискуй.

Эрика чуть было не повернула назад. Но вдруг, удивляясь собственной смелости, шагнула вперед.

Она стояла напротив кладовой. Дверь была закрыта. Хватит ли духу открыть ее?

Не было никаких причин идти на такой риск. Кроме одной... Эрика ненавидела страх. Ненавидела эту остолбенелость, это нерешительное колебание между «что, если» и «почему бы нет». Находиться под властью чего бы то ни было, даже собственных чувств, казалось постыдной слабостью, выносить ее она не могла. Левой рукой Эрика резко распахнула дверь.

Кладовая была загромождена коробками, оберточной пленкой, не отправленными каталогами и только.

Она заглянула в чулан, потом в туалет и не обнаружила там ничего необычного, ни привидения, Ни грабителя в маске.

Значит, дверь, слава Богу, действительно распахнул ветер. Эрика закрыла ее, заперла, потом повернулась и увидела его. Из груди ее вырвался вскрик, которого она даже сама испугалась.

Какое-то мгновение человек представлял собой лишь безликий силуэт, высокий, драный, косматый.

Потом Эрика узнала его.

— Роберт? — еле слышно произнесла она.

Он двинулся вперед, сделал шаг, другой и в конце концов подошел так близко, что Эрика ощутила запах плесени от его куртки. Какой-то частью сознания поняла, что брат ее спрятался в магазине, когда она зашла в кабинет за ножом, потом ждал, чтобы подкрасться сзади. Теперь она оказалась в ловушке у запертой двери, которую никак не успеет открыть, прежде чем он подойдет к ней вплотную.

Но Роберт не причинит ей вреда.

Прищуренные глаза его дымно серели на загорелом, обветренном лице. Губы в окружении нечесаной бороды виднелись сероватой линией, они едва шевелились, когда он произнес:

— Проклятая.

Эрика попятилась. Нож она все еще держала в руке, но знала, что не сможет пустить его в ход против Роберта.

Опять:

— Проклятая.

— Роберт. Почему ты здесь? Что ты...

— Проклятая, отзови их!

Его неожиданное бешенство потрясло Эрику. Она была не в силах ответить.

— Отзови! — Роберт вскинул руки, пальцы были согнуты, как когти, и Эрика решила, что он бросится на нее, примется душить или бить, — но нет, он запустил руки в густую гриву собственных волос. — Отзови своих проклятых собак, прогони их!

Мука исказила лицо Роберта, в его глазах Эрика видела глубочайшее страдание. Не думая о себе, она инстинктивно протянула к нему руки.

— Роберт, я хочу помочь...

— Ты хочешь убить меня, дрянь. Хочешь свести с ума!

Но Эрика знала, что он уже сумасшедший, в течение многих лет.

— А теперь, — заговорил он, перемежая речь резкими вздохами, — слушай меня. Отзови своих злобных зверей, утихомирь, прогони. Я не в силах больше выносить этого, не в силах, не в силах!

Роберт зажал уши, спасаясь от звуков, слышимых только им.

— Ты должна их унять. — Голос его упал до шепота. — Иначе я ни за что не отвечаю. Понятно? Не буду в ответе за то, к чему они принуждают меня.

Наступила тишина, и Эрика задала вопрос, который витал в воздухе.

— В ответе за что, Роберт? К чему они тебя принуждают?