Когда отступит тьма

— Жаль, ты не слышала. Ее высшее эго говорило сквозь онемелые губы. То был голос мойры. Божества. Самой вечности, сломившей человеческую слабость девушки, чтобы повести ее навстречу судьбе, как добрый пастух ведет блеющую овечку к каменному алтарю.

— О, Роберт, черт побери, Роберт... — Все исчезает, остается лишь одна безбрежная скорбь, словно пропасть, в которую она падает, падает. — Ты должен был принять мою помощь, не прогонять меня...

Роберт не слушал.

— Она прорицала в священном дыму. Сказала, что надлежит мне сделать, и я повиновался.

— Нет...

Шепот, неслышный даже ей самой.

— Сказала. Как и ты скажешь, Эрика. Как и ты.

Глава 8

Коннор ждал, пока «феррари» Эндрю Стаффорда не скрылся за деревьями. Потом повернулся и поспешил обратно к лачуге.

Он легко бежал трусцой, на поясе позвякивали ключи и наручники, портативная рация негромко потрескивала.

Внезапно у него появилось много вопросов, мало ответов.

Разумеется, он солгал Эндрю. То, что они одновременно приехали к лачуге, было не случайностью. Во время разговора в Грейт-Холле Коннор понял, что Эндрю говорит меньше, чем знает. Поэтому, немного отъехав от дома, остановился, дождался появления «феррари» и последовал за Эндрю до конца пути. Наблюдая за лачугой из подлеска, он точно знал, кто находится в ней.

Его оплошность позволила Эндрю незаметно выскользнуть и подкрасться сзади. За такую беззаботность можно было бы дорого поплатиться. Потому что у Эндрю был «кольт». Коннор видел его выпирающую рукоятку еще до того, как порыв ветра на миг открыл взору оружие.

Похоже, армейский «кольт». Семизарядный. Сорок пятого калибра.

Коннор быстро поднялся на холм, обошел лачугу и остановился у двери. Увидев расщепленный косяк, нисколько не удивился и неторопливо кивнул.

Эндрю утверждал, что нашел дверь открытой. Чушь. Роберт Гаррисон, отшельник, недоверчивый одиночка, вряд ли бросил бы дом незапертым, открытым кому угодно.

Взломанная дверь, прямое свидетельство пребывания Эндрю, по крайней мере давала Коннору законное основание войти в лачугу. Он всегда строго придерживался буквы закона. Временами менее щепетильные коллеги в Нью-Йорке подшучивали над ним из-за этого. «Да, ваша честь», — с насмешливой досадой говорили они, когда он напоминал им о какой-то юридической тонкости. Насмешки бывали добродушными не всегда; он наслушался и возмущений, особенно от старых полицейских, любивших устанавливать собственные правила.

Насмешки и враждебность не останавливали его. Он знал, что случается, когда люди с пистолетом и значком начинают думать, что, кроме собственной воли, им ничто не указ. Между стражем и нарушителем закона граница узкая. Он видел, как люди пересекали эту границу. Двое в частности...

Но ему не хотелось думать о Кортесе и Лоумаксе. Он приехал в Барроу главным образом, чтобы забыть.

Коннор вошел и стал осматривать единственную тесную комнату. Взглянул на книжные полки, современные бытовые приборы, изготовленную вручную мебель.

Производить тщательный обыск Коннор не собирался. Они с экспертом уже перерыли все в лачуге — на законном основании, с письменного разрешения Роберта — и не нашли ничего изобличающего. К тому же он не имел законных оснований задерживаться здесь, поскольку следов вандализма или явных признаков кражи не было.

И все же ему хотелось выяснить, что было у Эндрю на уме. Этот человек провел в лачуге не менее пяти минут. Что он делал?

Раз Эндрю заметил его в подлеске, значит, стоял возле окна. Возможно, перегибался через большой письменный стол.

Коннор подошел к столу и обнаружил на нем только визитную карточку, прижатую каменным прессом для бумаг.

Одну из карточек Эндрю с многочисленными телефонными номерами.

Коннор перевернул ее и увидел торопливо сделанную надпись наклонным почерком Эндрю, знакомым ему по подписи на благотворительном чеке.

«Нам нужно поговорить».

Внизу телефонный номер — которого нет на лицевой стороне.

Значит, Эндрю хотел связаться с братом Эрики по телефону, о существовании которого никто не знал. Почему?

Объяснение могло быть очень простым. Если спросить Эндрю, он, разумеется, стал бы утверждать, что по семейным делам. Роберт имел право знать, что его сестра исчезла.

Да, Эндрю ответил бы примерно так. Объяснение вполне правдоподобное.

Но Коннор был убежден, что ложное. Тут имело место еще что-то, возможно, связанное с Филадельфией, хотя он не представлял, каким образом.

Филадельфия. Эндрю Стаффорд получал там неплохой доход на художественном рынке. Большую часть девяностых годов он владел в этом городе двумя галереями, обе вели дела главным образом по почтовым заказам. В начале карьеры он специализировался на литографиях и линогравюрах; потом перешел на статуи. Должно быть, это занятие и привело его к встрече с Эрикой Гаррисон, но подробностей их знакомства Коннор не знал.