Когда отступит тьма

Территория была невелика. Четыре машины могли объехать основные дороги и проселки в течение часа.

— Лейтенант Магиннис, — добавил Коннор, — вы начинаете обычную процедуру розыска пропавших. Обзвоните местные больницы, выясните в дорожно-патрульной службе, не было ли аварии на шоссе, свяжитесь даже с окружной тюрьмой.

— А какую задачу вы отводите себе? — язвительно спросила Магиннис.

— Я поеду в Грейт-Холл. Поговорю с Эндрю, когда он появится. И возьму фотографию Эрики — на тот случай, если придется расширять район поисков. Есть еще вопросы?

Ларкин спросил, не привлечь ли к поискам Харви Миллера, единственного сыщика в управлении. Коннор уже заранее отверг эту мысль. Миллер неплохо работал в своей сфере, но не имел дела ни с поиском пропавших, ни с убийствами.

— Тут ему нечего делать, — ответил Коннор. — Если миссис Стаффорд не будет обнаружена, придется обращаться в ведомство шерифа.

— Или если будет обнаружена мертвой, — добавила Магиннис.

Коннор вышел из терпения.

— Лейтенант...

— Успокойтесь, Бен. Миссис Стаффорд появится. Я по-прежнему считаю, что она завела дружка на стороне.

Магиннис вышла, не дожидаясь разрешения. Коннор отправил остальных, предупредив, чтобы в разговорах по радио были сдержанны.

Оставшись один, он снял фуражку и провел дрожащей рукой по редеющим волосам. Так можно и совсем облысеть.

Если будет обнаружена мертвой...

Голос Магиннис, язвящий его, холодный и неприятный, как царапанье сухого льда.

Эрика не мертва. Он не позволит ей погибнуть. Без Эрики его жизнь, начавшая вновь обретать смысл лишь недавно, пойдет кувырком.

Натужно вздохнув, Коннор расправил плечи и вышел из здания, направляясь на встречу с Эндрю Стаффордом, владельцем Грейт-Холла — и человеком, которого ему меньше всего хотелось видеть.

* * *

Эрика остановилась в проеме входа и принялась медленно описывать желтым лучом по тронному залу все более и более широкие спирали.

Как ей и помнилось, высокий потолок, гладкий пол, а у дальней стены изваянный, как горельеф, известковый трон, на котором они с Робертом усаживались по очереди, разыгрывая из себя повелителей подземного царства.

Все то же самое, такое, как прежде, за исключением неожиданного, сводящего с ума добавления.

Посреди зала стоял стол.

Четыре толстые ножки, плоский деревянный верх, накрепко привинченный болтами, головки болтов новые, блестящие.

Фонарик дрогнул, пальцы ее ослабели. От приступа головокружения она пошатнулась и чуть было не упала.

Помигивая, Эрика пришла в себя. Она же была готова к чему-то подобному. Не нужно ужасаться сверх всякой меры.

К тому же может существовать и другое объяснение. Возможно, этот стол — верстак. Возможно, Роберт здесь плотничал.

Но верстак не располагался бы наклонно, а тут передние ножки на фут короче задних.

И кроме того, ремни.

Четыре узких брезентовых ремня, испачканных, с обтрепанными краями, свисали с боков стола, к которым были прибиты чем-то похожим на толстые скобы. Концы ремней, связанных крепкими узлами, были измяты, словно папиросная бумага.

Один ремень для ног жертвы; другой, чтобы связать руки.

Внезапная жуткая мысль заставила Эрику опустить луч фонарика к полу, и она увидела рыжевато-коричневые брызги засохшей крови.

В ушах у нее застучало от ужаса, но сквозь этот звук ей слышались вопли Шерри Уилкотт, взлетающие к потолку и отражающиеся волнами эхо.

Это уже не тронный зал, место детской фантазии. Это подземная тюрьма, камера пыток — и Эрика не могла больше находиться здесь ни секунды.

От страха она чуть было не бросилась бегом, очертя голову.

Нет.

Если попытается бежать, она наткнется на стену или сталактит, ступит в трещину. Или заблудится в паутине ходов и не найдет пути обратно.

Эрика взяла себя в руки, обрела силы. Ей уже это удавалось. В душе у нее были запасы мужества, испытанного в минуты наибольшей нужды в нем. Теперь оно снова понадобилось ей.

Сердцебиение замедлилось. Она была спокойной или почти. Владеющей собой.

Теперь можно было идти. Вернуться по своим следам, вылезти на поверхность, ехать в город и сообщить, что обнаружила. Сообщить, хоть это и смертный приговор ее брату. Сообщить, чтобы ни одна девушка больше не гибла в этой тюрьме.

— Действуй же, — прошептала Эрика. — Иди. Ну!..

Поворачиваясь к выходу, она услышала шаги.

Глава 4

Эрика прикрыла ладонью фонарик, заслоняя его луч.

Повсюду внезапная темнота, нарушаемая лишь струйкой света сквозь краснеющие пальцы.

Как он мог оказаться здесь? Как он мог узнать?

Должно быть, ехал по лесной дороге, увидел ее стоящий «мерседес». Но с какой стати избирать ему этот маршрут? Пещеры далеко от его дома.

Эрике доводилось испытывать страх, но так она еще никогда не боялась.

Спроси ее кто-то до этой минуты, страшится ли она смерти, Эрика ответила бы — нет. Сказала бы, что видела смерть, осмыслила, научилась еще в детстве принимать ее жуткий деспотизм и конечную неизбежность.