Когда осыпается яблонев цвет

Теща была непоколебима, и у Егора не было ни малейших сомнений в том, в кого пошла характером его жена. Маша маму слушалась. Брала ребенка в охапку и отправлялась на побывку в Майами. Отсутствовали месяц или два. Уезжали несколько раз в год, а Егор скучал. От скуки заводил интрижки, был сам себе противен. Но Маша уезжала снова, и история повторялась. В этом году так часто не ездили: Минька ходил на занятия по подготовке к школе. Поэтому, наверное, Маша и почуяла Люську. Одно дело, когда все это происходит за тысячи километров от тебя, а другое – если под самым носом.

«Ох, может, плюнуть на гордость и самому попросить тещу приехать? Она как раз дама ухоженная, стильная. Они бы тогда на Машу одним фронтом навалились, глядишь, и сдвинулось бы дело с мертвой точки. И потом, теща бы наверняка дочери мозги промыла по-женски. Сказала бы: «Мужик видный, ухоженный, при деньгах. Уведут». Маша бы, понятное дело, попыталась отмахнуться, только от тещи, как от назойливой мухи, не отделаешься, пока не прихлопнешь. А для того чтобы прихлопнуть ее жужжание, необходимо исполнять все ее указания. Маша бы не отвертелась. Отправилась как миленькая и в салон, и в магазин. Из Майами-то она всегда приезжает ухоженной. Мать и на маникюр ее гоняет, и в парикмахерскую, и одежду подбирает со вкусом. Только проходит пара дней, и все возвращается на круги своя: мешковатые брюки, уродские ботинки, девчачий хвост. Жизнь под лозунгом: «Удобно, а на красоту наплевать».

Конечно, Егор мог бы попросить Машину маму приехать. Корона бы с головы не упала. Только вот просить бесполезно. Она ведь там не одна живет. Там муж, тоже, между прочим, успешный бизнесмен, которого надо облизывать и обхаживать, и детей, между прочим, двое. Старшая – Лия, сама уже замужем, ей двадцать пять, сейчас как раз должна родить. Теще будет и без Миньки кого понянчить. А Джефу всего пятнадцать. Опасный возраст. Нет, конечно, она не оставит сына-подростка ради того, чтобы вправить мозги великовозрастной дочери. Так что на эту бабушку рассчитывать не приходится. Она бы рада помочь, только сложно дотянуться с другого континента.

А мама Егора… Да что о ней говорить? Даже Минька понимает, что бабушка «как бы есть», но на самом деле ее «как бы и нет». Это ему Маша, наверное, объяснить пыталась, а он в силу возраста подобрал вот такое удобное определение. Вроде детское, а лучше не придумаешь. Теперь, бывало, спросит у Егора, куда тот собрался. Услышит, что к бабушке, и молчит или просто тянет равнодушно: «А-а-а». Раньше все просился, хныкал даже, не понимал, почему нельзя. Это естественно. В его сознании бабушка – это тетя, заваливающая подарками и вкусностями, ни в чем не отказывающая, задорно улыбающаяся, постоянно зовущая в гости и рассказывающая о том, «как же она соскучилась по своему ненаглядному Майки». И другого образа нет. Зато есть подозрение, вернее, теперь уже уверенность, что где-то он все-таки существует (а как же иначе, раз Егор ездит), но знакомиться с ним, видимо, не стоит. Точно не стоит. Егор многое отдал бы за то, чтобы это было не так, но жизни в этом конкретном случае от него ничего и не надо. У нее для каждого свой расклад.

Вот для Маши, например, разложилось так, что на каждодневное участие бабушек в воспитании внука рассчитывать не приходится. И слагаемые этих обстоятельств и ее недоверчивого отношения к няням в сумме привели к усталости, раздражению и затрапезной (Егор даже вздрогнул от этого промелькнувшего в голове слова) внешности. Конечно, плохо так думать о жене. Тем более о жене хорошей и о жене любимой. И претензий-то к Машутке раз-два и обчелся. Готовит вкусно, дом в чистоте, а Минька воспитывается практически профессионально: плавание, шахматы, борьба, английский. Но главное – манеры. Сын спокоен, вежлив и рассудителен, и это, тут сомневаться не приходится, исключительно Машина заслуга. Егор что? «Привет, сынок. Пока, сынок. Как дела? Нормально? Ну, молоток». А у Маши система, у Маши понимание.

Странно это. Понимание таких глубоких вещей у нее есть, а тех очевидных, что на поверхности, нет. Отмахивается от них, как от несусветной чепухи, и продолжает двигаться в установленном для себя порядке: джинсы, кроссовки, хвост на макушке, мейкап по большим и очень редким праздникам».