Когда осыпается яблонев цвет

Егор рассматривал жену со смешанным чувством сострадания и недовольства. Знал, пенять надо прежде всего на себя. Ее поведение – целиком и полностью его вина. Выводил бы Машу в свет почаще, она выглядела бы совсем по-другому. Фигура у жены чудесная, и глаза красивые, и волосы хорошего, насыщенного цвета, до сих пор без намека на седину. Только все это спрятано, замаскировано. Не дай бог кто-нибудь заметит. Ни одного акцента на собственную внешность. Ничего не подчеркнуто, все только размыто. Низ в серых мешковатых брюках и черных ботинках на низких, каких-то кондовых, старушечьих каблуках. Верх, пожалуй, не так уж и плох: водолазка бордового цвета выгодно обтягивает формы и дает недвусмысленные намеки. Ворот подчеркивает длину тонкой шеи. Правда, на этой шее совсем неплохо смотрелись бы аксессуары… Тут, правда, Егору себя упрекнуть не в чем. Он исправно дарит всякие штучки и денег никогда не жалеет. Это Маша жалеет время, или кто там ее знает, что еще, на то, чтобы себя украсить. В общем, цвет у верха хорош, да и форма выигрышна, но все равно скучно до безобразия.

А на самый верх и вовсе без слез не взглянешь. Конечно, кожа у жены хорошая, и лицо приятное, и, надо отдать должное, еще вполне молодое. Но когда у тебя под носом каждый день дефилируют юные красотки с умело наложенным макияжем и накрученными локонами, сплошной натюрель без грамма краски и обычный хвостик вместо прически наводят вполне объяснимую тоску.

«Нет, надо что-то с этим делать. Пожаловаться, что ли, в «Модный приговор»? Машка наверняка эту передачу любит. Все бабы по ней с ума сходят. В офисе жизнь с утра останавливается. Егор и кричал, и грозился телевизор убрать: смотрят, не внемлют. Нет, в «Приговор», пожалуй, не стоит. Там ведь увидят – на смех поднимут. Так все гадают: какая жена, что за жена? Да и на фотке, что у него на столе стоит, Машка очень даже ничего. Ей там еще тридцати нет, она в коротком ярком сарафанчике и в босоножках на шпильках. Сказочный загар, точеная фигурка, ноги от ушей, а на заднем плане – море и солнце. В общем, все как надо у жены директора рекламного агентства. Наверняка те, кто догадывается о романе с Люськой, недоумевают: жена – конфетка, а он на сторону бегает. Видели бы они Машу сейчас. Нет, конечно, он виноват. Целиком и полностью: запер в четырех стенах, никуда не водит. В театре последний раз были страшно сказать сколько лет назад. В кино – исключительно семейные выходы на мультфильмы. А туда те же джинсы, кроссовки и майки без премудростей. Нет, в рестораны он, правда, зовет регулярно, но у Маши на все один ответ: «Зачем ребенку туда ходить? Домашнее в сто раз вкуснее и полезнее. Да и тебе, Егор, после недельного питания в общепите хорошо бы дома поесть». А зачем спорить? Хозяйка Маша исключительная. Готовит отменно. Ей бы этой изысканности и разнообразия не только в замысловатые блюда, но и в гардероб. Но нет. Шмотки ее не интересуют. Вот кулинарные книги или что-нибудь еще по домоводству – это да. Как сделать квартиру уютнее и интереснее – это у Маши забота номер один, а себя интереснее делать не надо. Зачем?

Странно это. Ведь не дурочка она, совсем не дурочка. Егор и женился-то на ней только потому, что не только красавица была, но и умница. И зажигалка такая, и столько всего интересного знала. И музыку любила, и художников, и книг перечитала столько, что Егору и не снилось. И работала, кстати, в модельном агентстве. Только не моделью, хотя с ее внешностью могла бы запросто, а директором по развитию бизнеса. Звучит, конечно, громко, но работа у нее действительно была важная и интересная: бизнес этот развивать и на съемки моделей пристраивать. Отсюда и переговоры, и встречи, и знание языков, между прочим. Они и познакомились-то с Егором благодаря ее знанию английского. У него этот язык как хромал с юности, так и хромает, а у нее хороший уровень был.

Десять лет назад Егор летал в Париж. То есть он туда и раньше летал, и потом. Но тогда в первый раз полетел по работе. На семинар по продвижению бизнеса. Его дурочка-секретарша что-то напутала и забыла уточнить, что семинар этот международный, а потому все доклады, пардон, на английском. Егор со своим отменным французским сидел в зале и злился. Чувствовал себя идиотом, зря потратившим деньги. Не только на билет, проживание и участие в семинаре, но и на полугодовую зарплату секретарю, которая до сих пор не научилась выполнять свои обязанности. Злиться он перестал, как только заметил, что хорошенькая девушка рядом с ним слушает докладчика увлеченно и с пониманием и даже что-то записывает в лежащий на коленях блокнот. Скосил глаза – пишет по-русски. В перерыве обратился за помощью, смущенно попросил перевести, о чем шла речь. Она улыбнулась. Улыбнулась просто, без всякого превосходства, без тени усмешки или кокетства. Потом протянула ему узкую кисть с длинными и холодными пальцами и сказала:

– Меня зовут Маша.

– Мари, – почему то повторил Егор по-французски, – и пропал.