Читаем Когда Ницше плакал полностью

«Профессор Ницше, я хочу попросить вас немного побыть моим консультантом! Представьте, пожалуйста, интересную ситуацию; может, вы сможете помочь мне разобраться в ней. Я столкнулся с пациентом, который довольно долго был сильно болен. Он испытывает радость уже тогда, когда его состояние остается терпимым хотя бы один день из трех. Он предпринимает долгое, тяжелое путешествие для того, чтобы проконсультироваться со специалистом-медиком. Консультант профессионально делает свое дело. Он обследует пациента и ставит соответствующий диагноз. Между пациентом и консультантом устанавливаются вполне определенные отношения, основанные на взаимном уважении. После чего консультант предлагает всесторонний план лечения, в эффективности которого он полностью уверен. Однако этот план не вызывает у пациента ни малейшего интереса, ни даже любопытства. Наоборот, он сразу же отказывается от этого предложения и создает одно препятствие за другим. Вы можете помочь мне разобраться в этой таинственной истории?»

Глаза Ницше расширились. Хотя его явно заинтриговал это забавный гамбит Брейера, он промолчал.

Брейер настаивал: «Может, нам стоит разгадывать эту загадку постепенно? Почему этот пациент, который не хочет, чтобы его лечили, вообще просит о консультации?»

«Я пришел потому, что мои друзья оказывали на меня сильное давление».

Брейера расстроило, что его пациент не захотел подыграть его небольшой шалости вести беседу в том же духе. Хотя в книгах Ницше чувствовался незаурядный ум, хотя в них он превозносил смех, было ясно, что герр профессор не любил играть в игры. «Ваши друзья в Базеле?»

«Да, профессор Овербек и его жена — мои близкие друзья. Еще мой близкий друг в Генуе. У меня не так много друзей — следствие моего кочевого образа жизни, так что тем более удивительным был тот факт, что все они единогласно уговаривали меня посетить консультанта. И что имя доктора Брейера буквально не сходило с их губ».

Брейер узнал ловкую руку Лу Саломе. «А как же, — сказал он, — их беспокойство вызвано серьезностью состояния вашего здоровья».

«Или, например, тем, что я слишком часто говорил об этом в своих письмах».

«Но тот факт, что вы говорите об этом, отражает вашу собственную обеспокоенность этой проблемой. Иначе зачем вам писать такие письма? Чтобы вызвать волнение, не так ли? Или сочувствие?»

Хороший ход! Шах! Брейер был доволен собой. Ницше пришлось отступить

«У меня слишком мало друзей, чтобы я мог позволить себе терять их. Оказалось, что в знак дружбы я должен приложить все усилия, чтобы они перестали беспокоиться. И вот я в вашем кабинете».

Брейер решил согнать его с удобных позиций. Он сделал более дерзкий ход.

«Вас совершенно не беспокоит ваше состояние? Невероятно! Более двухсот дней мучительной недееспособности в год! Мне доводилось видеть слишком много пациентов в разгаре приступа мигрени, чтобы недооценивать боль, которую вам приходится испытывать».

Великолепно! Еще одна вертикаль на шахматной доске закрыта. Какой ход сделает его противник на этот раз, думал Брейер.

Ницше, прекрасно понимая, что ему придется играть другими фигурами, обратил свое внимание на центр доски. «Меня по-разному называли: философом, психологом, язычником, агитатором, антихристом. Мне даже давали массу нелестных эпитетов. Но я предпочитаю называть себя ученым, так как краеугольным камнем моего философского метода, как и любого научного метода, является неверие. Я всегда подхожу ко всему с максимально строгим скептицизмом, и сейчас я скептичен. Я не могу последовать вашим рекомендациям относительно психического обследования на основании мнения авторитетов в области медицины».

«Но, профессор Ницше, мы говорим об одном и том же. Единственный авторитет, к которому необходимо прислушиваться, — это голос разума, и рекомендации мои построены на разуме. Я могу с уверенностью говорить только о двух вещах. Во-первых, что стресс может стать причиной болезней, что подтверждается многочисленными клиническими наблюдениями. Во-вторых, что стресс в значительной мере присутствует в вашей жизни—я говорю не о том стрессе, который связан с философскими изысканиями.

Давайте проанализируем информацию вместе, — продолжал Брейер. — Вспомните письмо, полученное вами от сестры. Здесь мы видим стресс, вызванный клеветой. И, между прочим, вы нарушили наш договор обоюдной честности, не сказав об этом клеветнике ранее. — Теперь Брейер отбросил былую осторожность. У него не было другого выхода — терять ему было нечего. — Разумеется, стресс кроется и в страхе потерять пенсию, единственный ваш источник обеспечения. А если эта история — не больше, чем преувеличение вашей паникерши-сестры, то появляется стресс, связанный с сестрой, которая хочет напугать, встревожить вас!»

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза