Когда мы виделись в последний раз

Кейт легла в постель до рождественского ужина. Блер оставалась в ее спальне, пока Кейт не заснула. Остальные тоже разошлись по комнатам – подремать. А когда Блер пошла вниз по лестнице, ей встретился Саймон.

– Как она? – спросил он без враждебности – в кои-то веки!

– Она спит.

– Хорошо. А я пойду почитаю до ужина.

Саймон пошел наверх. Блер вернулась в гостиную, где под елкой были аккуратно сложены подарки. Кто-то навел тут порядок. Блер улеглась на диван и заглянула в свой смартфон. Звонка от Дэниела до сих пор не было. Она пыталась ему дозвониться раньше, но наткнулась на автоответчик. Набрала, и теперь то же самое. Наверное, утром сходили в церковь, а теперь готовились к рождественскому ужину. Блер всегда помогала матери Дэниела с готовкой и ощущала себя членом семьи.

Дэниел вырос в Форест-Глен, живописном пригороде Чикаго. Его мать была лингвистом, профессором и преподавала английский язык в Университете имени Лойолы[48], а его отец был преуспевающим рекламщиком. Когда Дэниел в первый раз привез Блер в Чикаго, чтобы познакомить с родителями, они сразу же смогли сделать так, что она почувствовала себя как дома. Барбара, мать Дэниела, тепло обняла невестку, взяла за руку и повела в кухню, чтобы они «познакомились поближе». Поначалу Блер показалось, что Барбара хочет ее допросить с пристрастием, но скоро стало ясно, что это вовсе не так. Блер увидела, какой открытый и добрый человек Барбара, и расслабилась. Родители Дэниела обожали друг друга и сына, и отношения в семье были просто великолепные. Было видно, как им хорошо вместе, и это напомнило Блер о семье Кейт, о тех добрых временах, которые она провела там.

Она очень радовалась тому, что семья Дэниела стала ее семьей. Шли годы, и она чувствовала, что ее они любят так же сильно, как сына. Блер знала, что вчера и сегодня Барбара хлопочет и непрерывно готовит – бисквиты и пироги, и все прочее, а Нил, Дэниел и его сестра Марго помогают ей и болтают обо всем на свете – литературе, спорте, о том, что происходит в стране и в мире.

Блер вздохнула, гадая, распаковали ли в доме Дэниела подарки и когда там сядут ужинать. Блер так соскучилась по всем им. И ей было тоскливо думать о том, что они радостно проводят этот день без нее. Лежать тут и думать о том, как они далеко… нет, это было невыносимо. Она встала и пошла в столовую.

Стол к ужину был накрыт очень просто. Блер провела ладонью по полированной крышке стола из древесины с наплывами. Она ожидала, что стол накроют изысканно – так, как это бывало при жизни Лили: дорогой фарфор, хрустальные бокалы, серебряные приборы с монограммами.

У Лили было множество фарфоровых сервизов для разных случаев. Блер не могла забыть самый первый раз, когда она обедала с Кейт и ее родителями. Харрисон попросил Блер передать ему соль, и она передала солонку-шейкер. Потом Лили отвела Блер в сторонку и сказала, что, если у тебя просят соль или перец, в правилах хорошего тона будет передать весь прибор. Лили очень многому обучила Блер насчет хороших манер и этикета. Ни Шейна, ни тем более Энид в этом совершенно ничего не понимали.

У Блер сдавило грудь, боль потери пронзила ее. С губ сорвалось рыдание. Она ухватилась за спинку стула, чтобы отдышаться. Ей так хотелось о многом рассказать Лили, так много нужно было сказать… Но какое-то чудовище отняло у Лили жизнь, а у Блер – последнюю надежду снова увидеть ее.

Через несколько минут Блер пришла в себя и отошла от стола. Да, он был накрыт очень просто. Шесть праздничных салфеток. Ни свечей, ни хрусталя, ни веточек падуба – даже в центре стола. Но с другой стороны, Блер прекрасно понимала, что изысканно накрытый стол сейчас занимал Кейт меньше всего.

Услышав щебечущий голосок Аннабел, Блер пошла в малую гостиную, где собрались все. У Кейт вид был сонный, но она явно была не так возбуждена, как до дневного сна.

– Тебе получше? – спросила Блер у Кейт.

– Немножко, – ответила Кейт. – В холодильнике есть эггног. – И вдруг Кейт захлопотала: – Кто-нибудь хочет эггног? Папа, может быть, ты принесешь всем эггног? И для Аннабел чашку захвати – он без рома.

Блер внимательно смотрела на подругу. Кейт все еще была, что называется, «на вздере». Похоже, валиум немного помог, но недостаточно.

– Конечно, дорогая, – сказал Харрисон встревожен но и вышел из гостиной.

Кейт сложила руки на коленях и уставилась в одну точку. Все молчали. А когда Харрисон вернулся с подносом, уставленном бокалами с эггногом, позвонили в дверь.

Кейт испугалась:

– Кто бы это мог быть?

Саймон пожал плечами:

– Наверное, кто-то из наших знакомых, если охрана пропустила. Пойду посмотрю.

В гостиную он вернулся с Сабриной. Блер чуть не поперхнулась эггногом. Сабрина выглядела ослепительно в облегающем черном платье. Блер узнала этот фасон, платье было от Виктории Бекхэм. Губы у Сабрины были подкрашены ярко-розовой помадой, подчеркивающей их сексуальную пухлость. В руке Сабрина держала большую сумку из магазина Neiman Marcus.