Когда киты выброшены на берег (СИ)

Она посмотрела на себя в зеркало. Всё нормально. Не девочка с обложки, но вполне себе приятной наружности дама. Захотела снять кулон, что на тонкой, прозрачной леске удерживал небольшой камушек лазурита в сходе между ключиц, но передумала.

Последний, решающий взгляд в сторону кожаной куртки, а потом на пальто и сняла с вешалки его. Так будет лучше.

***

— Ты отлично выглядишь, — сказал Годжо.

Перешёл на «ты» без предупреждения. Непринуждённо. Без резкого запаха от плеча. Будто они сто лет знакомы.

— Ты тоже ничего, — Сакура решила принять правила игры.

Место, куда Годжо её пригласил, было не из дешёвых. Сакуре как-то раз приходилось его посещать по рабочим моментам со старшими в клинике. Приятное, сдержанное, ничего лишнего из себя не выпячивающее. Много дерева и строгой классики в интерьере.

Годжо сидел напротив, изучал меню.

— Что будем пить? — спросил он.

— Доверяю выбор тебе. Я, кроме пива, ни в чём не разбираюсь, — призналась Сакура.

— А я не пью. Вообще.

— И по праздникам?

— Особенно по праздникам. Даже конфеты с ликером не ем.

— Бедный, как ты живёшь с таким недостатком?

— Он у меня единственный, — подмигнул ей Годжо.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула Сакура.

— А ты и правда только пиво пьёшь? Может, тогда, его и закажем. Здесь вроде хорошее, чешское.

— Признаться честно, я и его давно не пью, — сказала Сакура. — Со студенческих времён.

— Моя причина очень проста. Я плохо переношу алкоголь, — сказал Годжо. — А твоя? Перепила в студенческие годы? Или просто здоровый образ жизни помноженный на суровый врачебный быт? Я бы поверил, если бы не видел, как ты смолишь на крыше.

— Я просто в один прекрасный момент перестала пить. Без особой на то причины или желания, — ответила Сакура.

Годжо облокотился лопатками на спинку удобно стула. Его хорошо вытканный кем-то свыше торс и широкие плечи прятал красивый белый свитер.

— Даже на рабочих корпоративных? — спросил он с прищуром.

— Тем более на них.

— Среди всего того старичья-начальства это весьма сложно, да? — протянул Годжо. — Всё-таки для таких мест надо быть человеком, умеющим прятаться под маски доброжелательности и вежливости.

— Часто такое наблюдал? — спросила Сакура. — Или просто предвзятое отношение ко всему вокруг?

— Всего понемногу, — рассмеялся он. — Среди таких людей по-другому просто не бывает. И плевать, что большинство из них спасают жизни.

— Идеалистом перестаёт быть каждый второй ещё во время обучения в университете, каждый третий во время практики, каждый четвёртый уже работая. А желание перегрызть друг другу глотки почти стайное, обоюдное, — сказала Сакура.

Годжо будто бы из неё это вытянул.

— Чтобы выжить среди них, надо быть не просто матёрой, прожжённой, обросший бронёй из металлических шипов, а при этом уметь фальшиво улыбаться. Ты не умеешь, — Годжо наклонился вперёд и заглянул ей прямо в глаза. — Почему же тебя до сих пор никто живьём не съел?

Сакура приподняла брови, снисходительно улыбнувшись. Неужели он думает, что видит её насквозь? Да, самоуверенности этому лису не занимать.

— Потому что подавятся и сдохнут, — улыбнулась Сакура, отклоняясь на спинку стула.

Годжо рассмеялся.

Им принесли заказ.

Разговор потёк сам собой. Он был одновременно и ни о чём, и обо всё сразу. Сатору специально обходил темы, которые для большинства людей попадают под категорию «личное». Хотя ходил на грани, как гимнаст на канате без страховки.

Задал вопрос о причине выбора профессии.

— Это призвание? — спросил он.

— Ой, как пафосно, — поморщилась Сакура. — Нет, просто способ заработать на хлеб и… думаю, один из самых простых способов помочь людям.

— Ты такая правильная, — улыбнулся Сатору.

— Меньше яда, Годжо-сан, — улыбнулась в ответ Сакура. — Ты ведь не знаешь. Может я не из-за альтруистичных побуждений, а наоборот, чтобы удовлетворить свой нарциссизм и постоянно быть в центре внимания? Или, скажем, у меня просто комплекс Бога. У врачей такое явление не редкость.

— Признаться, о таком я не подумал, — хмыкнул Годжо. — А это правда?

Сакура отрицательно покачала головой, не отводя взгляда от глаз Сатору напротив. Они у него языческие, нездешние. Сакура бы сказала, что он носит линзы. Спросить почему-то не решилась. Но другой вопрос задала:

— А кем работаешь ты?

— Угадай, — игриво бросил он.

Сакура рассмеялась и закатила глаза.

— Я бы сказала, моделью или кем-то из этой сферы, — она прищурила глаза. — Но промажу.

— Почему же. Близко, — протянул Годжо.

Он не сводил с неё глаз. Внимательно наблюдал, не скрывая своего интереса. Сакура почувствовала, как его колено касается её.

— Ты не хочешь говорить на эту тему, — чуть поразмыслив, сказала она.

— Давай поговорим на другую. Какие планы на ночь?

Второе колено уже между её ног. Сакура почувствовала через ткань его брюк и капрон своих чулок жар чужого тела.

— Хочешь предложить что-то конкретное? — спросила она.

— Более чем, — кивнул Годжо.

Так непринуждённо, будто погоду обсуждает, а не намекает на секс.

— Я дамочка приличная, на первом свидании в койку к кавалеру не прыгаю, — сказала Сакура, подавшись вперёд.