Кофе со льдом

Детектив откинулся на спинку стула и растерянно скомкал в кулаке салфетку.

— Да… Я тоже недавно вспоминал их, — ответил он тихо, с неохотой. Затем быстро оглянулся на дверь в кухню и, расцветая фальшивой насквозь улыбкой, крикнул: — Мадлен, как удачно, что вы стоите так близко! Вас не затруднит принести мне еще этого чудесного имбирного чаю? — послышался испуганный выдох, и быстро-быстро застучали по паркету каблучки. Эллис дождался, пока звук стихнет, и лишь потом продолжил: — Лайла Полынь… в общем, я очень любил ее. Она была на два года старше, мы хотели пожениться, когда покинем приют, но… Сейчас она с мужем-баронетом живет в Портленде, кажется. Когда мы в последний раз виделись, у нее было четыре дочери и столько платьев, что они не умещались в гардеробной. А за домом у нее был…

— …сад с травами, — тихо закончила я. — Базилик, тимьян, розмарин, шалфей, медуница, эстрагон, любисток, душица, мята, полынь и рута… Простите, что спросила, Эллис.

— Ничего, — буркнул он и уставился в свою чашку, будто хотел отыскать на дне ее ответы на все загадки мира. — Уже шестнадцать лет прошло, любой за это время привыкнет. А что до Себастиана… Бастиан, Баст… Это один мальчик из нашего приюта. Был немного младше меня. Мы трое считали друг друга братьями — я, Марк и Баст. Ну, а потом Баст умер. Многие умирают, — он криво улыбнулся. — Плохая это история, Виржиния, чтобы рассказывать ее на ночь глядя. Как-нибудь в следующий раз поговорим.

Ушел детектив совсем скоро, буквально через четверть часа — ему нужно было отоспаться после двух дней напряженной работы. Почти сразу же стала собираться и я. Ближе к ночи вернулись слабость и головокружение, мучившие меня во время болезни. Разумеется, это не осталось незамеченным. Мэдди предложила побыть моей служанкой некоторое время, чтобы помочь, если ночью мне что-нибудь понадобится, но я отказалась — ей тоже требовался отдых, вечер в кофейне был весьма напряженным.

Разговор с Эллисом не выходил у меня из головы.

Мой сон был как-то связан с тем, что происходило сейчас. Не напрямую, а словно бы по принципу подобия. Судьба того мальчика, Бастиана, отражалась в нынешней ситуации, как в зеркале.

Все повторяется. История ходит по кругу.

Или по спирали?

Я пребывала в таком волнении, что сама не заметила, как добралась до своей спальни. В памяти смутно отложился бессвязный разговор с Лайзо о расписании на завтрашний день — и о ловце снов. Кажется, я сказала, что теперь «все в порядке», но, войдя в спальню, с необыкновенной ясностью осознала — это не так.

Мне было словно бы… душно?

Неуверенно оглянувшись на дверь, как если бы ожидая, что кто-то подслушивает или подсматривает, я встала на кровать и, приподнявшись на цыпочки, дотянулась до ловца снов. Один раз потянула за шелковую нитку — этого хватило, чтобы амулет упал в мои раскрытые ладони. Несколько секунд я рассматривала сплетения нитей, а потом, тихо спустившись с кровати, пересекла комнату — и спрятала его в ящик стола.

Жара ушла, а вместе с нею словно ушла и жизнь.

…мы стоим за храмом неровными рядами — не по росту, как обычно, а кто с кем дружит. Черной одежды на всех не хватило, поэтому многие пришли в сером и в коричневом. В руках — белые цветы, головы не покрыты ничем, хотя капает дождь.

У меня в руках красные примулы. Красные, как кровь, как жизнь, как поминальные свечи; стебли и лепестки плотные, бархатистые, немного напоминающие по ощущению человеческую кожу. Примулы первыми зацвели в нашем саду, а теперь, посреди лета, вдруг распустились заново — ярко-алыми тугими розетками.

Мэри-кочерга видит в этом дурной знак.

Я просто вспоминаю, что Баст любит все яркое.

Платок на моих плечах — голубой, как небо весной. И этим кусочком неба я укутываю Эллиса и Марка, жмущихся ко мне с боков. Конечно, мальчики взрослые, мальчики почти уже мужчины, и Эллиса трясет вовсе не от того, что у него жжет глаза, а в горле будто комок сырой глины.

Конечно, нет.