Кофе со льдом

— Это случилось около двадцати лет назад, как вы уже знаете. Хотя на самом деле история началась на два года раньше, когда в храм обратился мужчина средних лет и самой скромной наружности. Звали его мистер Блэр. Он утверждал, что был учителем искусств в школе для мальчиков в Истхейме до тех пор, пока там не случился пожар. У мистера Блэра даже нашлось рекомендательное письмо от директора той школы — и я, что уж греха таить, тогда еще человек наивный и глупый, поверил. Эх, дураком был… — покаянно вздохнул отец Александр. — Мистер Блэр рассказал, что в том ужасном пожаре потерял свою жену, четверых любимых учеников из класса и якобы все время винил себя в этом. Своих детей у него не было, поэтому он решил отправиться в Бромли и посвятить свою жизнь преподаванию в каком-нибудь приюте. Бесплатно, за стол и кров. А у нас, дело ясное, учителей не хватает. Всегда сами справлялись — кто арифметике детишек учит, кто чтению, ну, и Писание, конечно изучаем. А вот настоящего учителя рисования, литературы или музыки тут отродясь не водилось. И потому мистера Блэра я принял с распростертыми объятьями, даже помог в городе комнатушку найти ему, раз уж он не захотел в приюте жить. И поначалу все шло — лучше не придумаешь…

…Два года мистер Блэр добросовестно учил детей тому, что умел сам — искусствам. Он основал хор мальчиков, а потом разучил с ними несколько церковных гимнов — и дети пели так красиво, что послушать их в храме святого Кира Эйвонского приходили из всех окрестных кварталов. Он по памяти декламировал отрывки из классической литературы и стихи. Он учил рисованию — сперва углем по доске, преподавая самые азы, а потом, когда нашлись деньги на настоящие материалы, устроил художественный класс. Те из ребятишек, кого мистер Блэр посчитал талантливыми, месяцами увлеченно рисовали наброски, набивая руку — на чем попало, начиная с тех же досок и угля заканчивая карандашными эскизами на скверной бумаге. А когда у ученика вызревала идея картины, и мистер Блэр оставался доволен подготовительной работой — ребенку торжественно вручались краски и холст. И, хотя денег уходило на это даже слишком много, дети были так рады, что отец Александр наизнанку выворачивался, лишь бы раздобыть еще материалов для художественного класса.

А однажды приюту перепало щедрое пожертвование от некой чувствительной дамы. Но с условием, что на эти деньги будет отремонтировано внутреннее убранство храма.

Отец Александр мялся и так, и эдак, пытаясь придумать, как бы сэкономить деньги, но при этом не прогневить щедрую дарительницу. И наконец решил обратиться к мистеру Блэру за помощью. Тот с радостью согласился заняться росписью храмовых стен.

Начиналось удушающе жаркое лето…

— …детишки, ну, как это водится, стали себе летнюю работу искать. Ну, знаете, воду продавать, газеты, кого-то мы сумели по знакомству подмастерьями пристроить, — продолжал отец Александр, уж слишком пристально глядя на трещину в штукатурке на дальней стене. — Словом, в приюте остались только самые младшие. Занятия на время прекратились. А Себастиан очень скучал по художественному классу, вот и крутился все время около мистера Блэра. Тот его вроде бы привечал, называл талантом, учил краски смешивать, кое-где даже дал по стене повазюкать кисточкой — ну, лепесток у цветка подкрасить или там чешуйку у рыбы. А мы-то, дураки, только радовались, что у нас свой художник подрастает… Нет, чтобы посмотреть да послушать, о чем они говорят с этим мистером Блэром клятым. И одним вечером он взял Себастиана за руку и увел его за собой. А через четыре дня мальчика нашли в кустах, у реки. Задушенным и… — отец Александр посмотрел на меня, кашлянул и странным голосом закончил: — И страшно изувеченным. Да. Мистер Блэр так и не вернулся в приют.

— Управление спокойствия, конечно, взялось за это дело со всем рвением? — спросила я, когда пауза затянулась.

Хотя ответ был уже очевиден. Мертвый мальчик из бедного приюта для «отверженных», душное лето, извечная лень «гусей»… Когда мистер Халински напал на Эвани, причем у самого парикмахерского салона, никто и не подумал начинать расследование. И даже мне, графине, не сразу удалось расшевелить «гусей». Помогла только личная встреча с мистером Хоупсоном, начальником Управления.

Думать об этом было… неприятно.

И, словно подтверждая мои подозрения, отец Александр тяжко вздохнул и, почесав в затылке, протянул: