Кодекс арафской дуэли

Монтейну было не по себе, однако отказать Сертану он не мог: пришлось подойти и взять чашку с кофе.

– Я даже не помню, как ее зовут, – сказал Кали. – Я отвел ее домой, к родителям, и там бросил. А сам сбежал.

– Нормальная реакция, – успокоительно сказал Сертан. – А насчет имени – не страшно. Потом спросишь у мамы, она наверняка уже знает.

– Монтейн, – Кали жалостно посмотрел на Монтейна, – может, ты помнишь?

– А? Что? – сказал Монтейн, с трудом выныривая из сумбура обуревавших его мыслей. – Это та рыжая… – поразился он.

– Ты говоришь о моей жене, – ледяным голосом произнес Кали, глядя на Монтейна с неожиданной резкостью.

«Только этого еще не хватало», – подумал Монтейн.

– Извини… Я… не помню.

– Сона, – сказал Гиеди. Все обернулись к нему. Даже Монтейн посмотрел на Гиеди, хотя это далось ему нелегко. – Сона Акрукс, – повторил тот спокойно.

– Ищейка, – буркнул Кали. – И это уже знают.

– Профессия такая, – пожал Гиеди плечами.

Гиеди чувствовал напряжение, возникшее между ним и Монтейном, но навязываться не стал. Странно, он никак не мог понять, чем мог вызвать у этого мальчишки такую неприязнь. Они ведь никогда не пересекались – так, разве что виделись вскользь несколько раз в одном и том же обществе; даже знакомы и представлены друг другу не были. Да и сам Монтейн был ему вполне симпатичен: лицо хоть и смазливое, но умное, глаза ясные. К тому же если мальчишка сумел всерьез подружиться с Кали и завоевать приязнь Сертана, то, стало быть, что-то в нем есть. Нюху Сертана на людей можно доверять, а Менкалинан не всякого к своей душе подпускает.

Кали лежал на диване, облаченный в роскошный халат Сертана… На его лице начало проявляться какое-то задумчивое выражение.

Гиеди и Монтейн заняли места в креслах по обе стороны дивана. Монтейн угрюмо посматривал на Гиеди, но помалкивал. Сертан примостился у стола; он что-то начал рассказывать, однако поддерживать беседу никто не стремился. Тем не менее в комнате то и дело появлялись какие-то люди, невесть откуда прослышавшие, что Кали женился, и видимость оживленного разговора поневоле поддерживалась. Новоприбывшие обращались к Кали с расспросами, но тот был немногословен и не желал распространяться о ловушке, в которую попал по вине ветреного предка: «Женился, да… по любви… нет, не очень знатная, но красивая… остроумная и веселая… да, люблю и поэтому женился» – примерно так звучали его слова. Убедительности им добавляли светящиеся задумчивой нежностью глаза и глуповатая улыбка – кто угодно, посмотрев на него, поверил бы, что Красавчик Кали перестал служить объектом охоты матримониально настроенных дам и девиц.

Монтейн счел бы за благо исчезнуть, оказаться где-нибудь в другом месте, дома, один на один с собой, чтобы разобраться в столь неожиданно навалившихся на него чувствах. Помогло бы это? Он не знал, но находиться здесь и сейчас ему было невыносимо. С каждой минутой волны крови все сильнее приливали к вискам, глуша и топя мысли, не давая возможности здраво осмыслить положение, в котором он оказался. Он боялся, что сорвется.

И сорвался.

Не сразу, правда. Пытаясь сохранить самообладание, он кривовато улыбнулся Кали и сообщил:

– Мне надо идти.

Поднявшись с места, он собрался было поставить чашку с кофе на стол и выйти, но Сертан глянул на него и удивился:

– Ты что, в такой вечер – и играть?

– Нет, – сказал Монтейн ломким голосом. – Простите, но я не могу оставаться здесь.

– В чем дело? – неуверенно улыбнулся Кали. – На меня, что ли, обиделся? Так я…

– Нет, – перебил его Монтейн. В голове шумело так, что он почти не слышал ничего вокруг. Он находился на грани потери сознания – и ничего не мог с собой поделать.

– Ну так не будь занудой, посиди с нами…

– В чем дело? – благожелательно спросил Гиеди.

Монтейн, поставивший было чашку, снова поднял ее и выплеснул остатки кофе в лицо Гиеди.

– Вот в чем дело, – тускло сказал он.

В мертвой тишине, царившей в комнате, было слышно, как стекают капли с лица ошеломленного Гиеди.

– Объяснись! – сказал Сертан, вставая.

– Я не намерен.

– Монтейн, – сказал Сертан. – Ты соображаешь, что делаешь?

– Да, – сказал Монтейн и глубоко вздохнул. – Я хотел этого избежать, но не смог. Извиняться не буду, – сказал он в сторону Гиеди, чуть повысив голос. – Я бы предпочел пистолеты, но выбор оружия за вами. Кали… Хотя нет, извини.

Он обвел глазами находящихся в комнате людей, ища, кого бы выбрать…

– Монтейн! – раздался громкий и резкий голос вскочившего с места Менкалинана. Любой мог бы показаться нелепым в этом небрежно накинутом халате, однако нелепым сын герцога не казался.

Гиеди мрачно вытирал лицо салфеткой. Монтейн смотрел в сторону. Сертан на всякий случай занял позицию между ними, косо посматривая то на одного, то на другого.

– Я верю, что у тебя есть основания для такого поступка, – заявил Кали. Монтейн хмуро на него поглядел, однако не промолвил ни слова. – Господа, я понимаю, что в данных обстоятельствах речь может идти только о дуэли. Но я запрещаю Монтейну драться с Гиеди.

– Ты не можешь, – пробормотал Монтейн.