Код счастья

Моя жизнь стала быстро угасать. Иммунная система сломалась напрочь. Она уже не могла сопротивляться болезням. У меня быстро прибавилось еще пять хронических заболеваний. Не буду описывать весь этот ужас и ад. Я никогда не позволяю своим негативным воспоминаниям всплывать в моем сознании. Сейчас же я ныряю в самые болезненные воспоминая моей жизни только с одной целью — помочь вам, дорогой читатель. Если, не дай Бог, у вас есть какая-нибудь болезнь, своим личным примером я хочу показать, что нет неизлечимых болезней. Хотя признаюсь: это очень тяжело — копаться в болезненных воспоминаниях. Я пишу эту главу ночью. Все мои родные и близкие спят. От нахлынувших болезненных воспоминаний у меня сдавливает дыхание. Утешает только то, что немного еще осталось писать о моих страданиях.

Проходил месяц за месяцем. Я медленно и верно умирал. Когда я с огромным трудом выходил из дома, еле переставляя как будто не родные ноги, садился на скамеечку, выглядел я в то время нелепым. Мне постоянно приходилось брить голову, прикладывать какие-то травы, мази, чтобы хоть как-то ослабить боль. Я стал бледным, глаза впалые, взгляд выражал только страдания и смерть. В редкие дни выползая на улицу, у меня было ощущение, будто я вернулся с того света. Но даже сидя на скамеечке у дома, глядя, как во дворе бегают детишки, я не переставал ощущать адские боли.

И вот наступил день крушения всех моих слабых надежд. Мои дорогие врачи развели руками, медицина выбросила белый флаг: «Мы бессильны. Ничем помочь тебе, парень, не можем». Для полуграмотного мальчишки из рабочей семьи это означало одно — смертный приговор. Тогда я искренне верил, что мнение врачей — это последняя инстанция. Для меня приговор врачей однозначно был равен моей неминуемой смерти. Я до сих пор благодарен врачам. Я даже не мог представить, что люди могут так сострадать, так бороться за мою жизнь. Низкий поклон всем врачам. Дай Бог вам и вашим родным здоровья и счастья! Для меня вы святые люди!

Придя домой, я уже очень близко ощущал холод загробного мира. Я уже четко осознавал, что жить мне оставалось не так много, да и можно ли назвать мои страдания жизнью. Мучаясь от постоянных болей, я иногда задавал себе вопрос: «Почему ты не можешь покончить с жизнью? На фига тебе нужны все эти муки?». И сразу сам себе отвечал: «А как же мои родители? Кто о них будет заботиться?». Только ответственность перед родителями останавливала меня. Мне объявили смертный приговор. Даже не оставили умирать в больнице — какой смысл? Ради родителей мне ничего не оставалось, как самому попытаться спасти свою жизнь.

Наши мысли, наша вера притягивают необходимую информацию. И вот моя надежда о выздоровлении своевременно притянула нужную статью в газете «Труд». Взахлеб читаю статью о неграмотном шахтере Порфирии Корнеевиче Иванове. Работая в шахте, в тридцать четыре года он заболел неизлечимой болезнью. И вместо того чтобы смириться и умереть, он задал себе вопрос: «А почему люди болеют?». Обратите внимание, дорогой читатель, лучшие умы мира думают, как вылечить человека. Но логичней было бы сначала решить другой вопрос: «Как не болеть?». У Порфирия Иванова это получилось. Он разработал гениальную систему оздоровления «Детка». Жалко, что сегодня маленькая кучка болванов пытается из хорошей оздоровительной системы сделать плохую секту, дискредитируя тем самым прекрасные полезные идеи.

К сожалению, у меня тогда не было учителя. Я экспериментировал, пробовал сам без наставника, очень сильно рисковал. Как и все новички, видел сначала внешнюю форму системы Иванова — купание в проруби. А понимание внутреннего содержания пришло гораздо позже. Интуитивно я почувствовал: надо искупаться в проруби.

Я решил рискнуть. Был холодный, солнечный зимний день. Я приехал в Федоровку к моей бабушке, тогда она еще была жива. Никому ничего не говоря, надел теплые валенки, шапку, взял в сарае лом и побрел на Волгу. Отошел подальше от берега: не дай Бог, кто увидит купающегося в проруби голого парня, — точно посчитают, что я сумасшедший. Это сегодня никто не удивляется, видя купающихся в проруби людей. А тогда, два десятилетия назад, таких сумасшедших, как я, было очень мало.

День был солнечный, морозный. Я брел в неизвестность. Снег как-то опасно хрустел под ногами. Я без большого энтузиазма брел навстречу своей судьбе. Конечно, я очень сильно боялся. Во-первых, я никогда не плавал в проруби. Во-вторых, я был один. В-третьих, у меня не было учителя. Было страшно, но деваться было некуда. Между смертью и прорубью я выбрал прорубь. А вдруг останусь живым? Если я ничего не буду делать, то уж точно умру. А так хоть какой-то шанс есть.

Отошел как можно дальше и начал долбать замерзший лед. Я даже не думал, что так тяжело прорубить прорубь. Лом выскальзывал из замерзших варежек. И мне, для того чтобы добраться до черной, холодной воды, потребовалось часа два, ведь мое тело инвалида еле двигалось.