Код Розы

– Но это ведь ваш почерк! – Миссис Финч помахала бумажкой перед ее носом.

– Мне пора, миссис Ф!

Начинался чудесный душистый вечер, а к тому времени, как смена Маб закончится, настанет непроглядная ночь, в небе лишь четвертинка луны. Пока им везло, в сельской местности бомбы почти не падали, а вот Лондон на прошлой неделе пережил самый страшный авианалет с начала войны. Даже вечно бодрым газетчикам не удалось усмотреть положительную сторону в том, что Палата общин была разрушена.

Миновав ворота БП, Маб дошла до своего корпуса и ненадолго задержалась у двери, собираясь с духом перед встречей с загадочными фыркающими машинами. «Почему я не попросила, чтобы меня перевели отсюда?» В Блетчли прибыло пополнение из ЖКМК; Маб по-прежнему оставалась единственной гражданской служащей при «бомбах». Вероятно, о ней просто забыли. Если напомнить, то она уже на следующей неделе окажется за «Тайпексом».

Но было бы неправильно отказываться от нужной, важной работы, пусть она ее и ненавидела, – а «бомбы» она действительно ненавидела всей душой. Дневные смены еще ничего: выскочишь в перерыве на улицу, поймаешь немного солнца, вдохнешь полной грудью свежий воздух и почувствуешь, что душа вернулась на место. Но в вечерние смены корпус казался душной капсулой, плавающей в темном океане, который, как пиявка, высасывал кислород из атмосферы и радость из людей.

– Ты ходила на танцы в Бедфорде? – спросила кадет Стивенс, когда они с Маб получили свое первое меню и начали подключать «Агги».

– Да. – Маб потянулась за высоко висевшим штекером. Стивенс сидела у проверочной машинки, просматривая настройки «Агги», а Маб предстояло провести всю ночную смену на ногах. Страшно подумать, как они будут болеть к утру.

– Я пошла с парнем из Седьмого корпуса, – продолжала Стивенс. – Фу-у, он начал меня лапать, едва мы вышли на танцпол.

«Мои знакомые мужчины никогда не пристают». В ушах у Маб снова зазвучал голос Озлы. Миленькая, наивная Озла, уверенная, что в компании джентльмена ей ничего не угрожает.

«К девушкам вроде Озлы джентльмены и не пристают, – подумала Маб, с оглушительным грохотом запуская “Агги”. – А вот с девушками вроде меня они не ведут себя настолько по-джентльменски. Нашей сестре с ними не так безопасно».

«Агги» лязгнула, и Маб вспомнился лязг кассового аппарата в «Селфридже», когда она пробивала ту покупку… Его звали Джеффри Ирвинг, он изучал французскую литературу в Крайстс-колледже, а в универмаг пришел в поисках подарка для матери. И стоявшая в черном платье за прилавком семнадцатилетняя Маб продала ему шелковый шарфик. А он взамен нагородил ей кучу вздора о том, какая она хорошенькая. «Да не была я тогда хорошенькой, – подумала она, вспоминая ту нескладную девчонку, которая лишь недавно доросла до своих пяти футов одиннадцати дюймов, но еще не избавилась от шордичского выговора. – Я была доступна, да еще и в восторге от возможности пойти на свидание со студентом».

Он сводил ее в кино. Киножурнал еще не закончился, а они уже целовались; не прошло и десяти минут, как он начал шарить у нее под блузкой. С Озлой он бы на такое не осмелился – какой кембриджский студент захочет получить клеймо «НБТ» у лондонских дебютанток? А с Маб не колебался, и она его не останавливала. Через три недели он уже стянул с нее трусы на кожаном заднем сиденье своего «бентли» с откидным верхом. И все прошло просто чудесно – вот тебе и страшные истории про боль и кровь в первый раз.

– Ты восхитительна, – проговорил он потом, переводя дух. – Ты просто восхитительна, Мейбл… – И они продолжили почти без перерыва, а Маб была на седьмом небе, уверенная, что влюблена. Блаженно уверенная, что это начало чего-то особенного, чего-то постоянного. Особенно когда он сказал, что приглашает ее на вечеринку с его друзьями.

«Остановись, не вспоминай, – подумала она, машинально открывая барабан и бережно разнимая пинцетом два куска проволоки. – Просто… остановись».

Но посреди душной ночной смены остановиться было трудно. Именно в ночную смену выползали все демоны, терзавшие Маб.

Она еще помнила платье, которое купила на встречу с университетскими приятелями Джеффри. Ярко-желтое платье из вискозы, украшенное приколотой к плечу большой красной шелковой розой. Маб истратила на него половину своих сбережений, уверенная, что это самая шикарная вещь, которая у нее когда-либо была.

– Очень мило, – похвалил ее наряд Джеффри, когда она выбежала навстречу его «бентли». Двое его друзей согласно закивали. У них был одинаковый протяжный кембриджский выговор. – Может, прошвырнемся по городу перед вечеринкой? – предложил он.

Маб запрыгнула на сиденье и заметила, что они уже успели пустить по кругу фляжку.

«Дурочка, – подумала Маб, меняя порядок роторов на барабанах. – Не было никакой вечеринки. Вечеринка планировалась на тебе».