Дверь еще качалась на петлях. Озла выбежала на улицу. На тропинке между Четвертым корпусом и особняком народу было по-прежнему видимо-невидимо – не только дешифровщики, но и адъютанты из свиты дяди Дикки. Тот, кто только что выскочил из корпуса за секунду до Озлы, мог стоять где угодно в этой толпе. Да она и понятия не имела, кого искать, – промелькнувшая перед ее глазами одежда могла быть и юбкой, и мужским пиджаком. Ну, убеждала себя Озла, мысленно тряхнув головой, вряд ли произошло что-то подозрительное. Просто какая-то девушка из картотечного отдела спешила поглазеть на высокое начальство и забыла закрыть пару коробок, вот и все. Озла медленно вернулась в корпус и просмотрела документы в тех двух коробках. Сотни карточек – поди разбери, украли ли оттуда что-нибудь. Да нет же, наверняка все в порядке.
Но тут она словно услышала свой собственный голос, всего пару недель назад убеждавший Тревиса: «Как просто было бы выносить сообщения из БП… проще некуда незаметно сунуть бумажку в бюстгальтер, пока все зевают в ночную смену».
Или пока все отвлеклись на целое адмиралтейство важных гостей.
Кто-то там побывал. Озла сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и почувствовала, как волоски у нее на руках встают дыбом. Она ощутила знакомый запах… только бы вспомнить, чего именно. Одеколон, духи? Она снова потянула носом, но в воздухе висел чад от коксовых печурок, помноженный на влажность утреннего дождя и душок дезодоранта, который кто-то из женщин нанес на подмышки тем утром. Каким бы ни был этот запах, от которого у Озлы мурашки пробежали по коже, он уже улетучился.
«Просто померещилось», – сказала она себе. Но все же отправилась к капитану Тревису, едва служебный автомобиль дяди Дикки укатил со двора, – и обнаружила в кабинете начальника рыдающую Салли, которая сквозь слезы клялась и божилась, что в жизни ни словечка не выдала крестному об отделе ВМФ в Блетчли-Парке. Прежде чем Озла успела заговорить о перерытой картотеке, шеф и на нее набросился:
– Хотя лорд Маунтбеттен и имеет доступ к определенным сведениям о Блетчли-Парке, если вы или мисс Нортон сообщили ему какие-то подробности о том, чем заняты…
– Да не сообщали мы ему ничего!
Повисла пауза, и Озла почувствовала, что ее работа висит на волоске. – работа, которую ей стоило такого труда получить. Салли продолжала всхлипывать, Озла тоже с трудом удерживалась от слез.
– Ну хорошо. – Тревис был рассержен, но все же протянул Салли носовой платок. – Я вам верю, юные леди. Утрите носы.
– Сэр, если позволите, я еще хотела доложить… – начала Озла и остановилась. А что она, собственно, скажет? Что вроде бы где-то промелькнула не то юбка, не то пиджак, какая-то коробка осталась открытой, в воздухе повеяло знакомым запахом? А Тревис и так уже не в лучшем настроении. «Хочешь выставить себя на посмешище, как старая леди, которой что-то привиделось?» – сердито спросила она себя.
– Да, мисс Кендалл?
– Не имеет значения, сэр. Ничего важного.
Глава 35
ИЗ «БЛЕЯНЬЯ БЛЕТЧЛИ». АПРЕЛЬ 1942 ГОДА
Эй, Восьмой корпус, что это с вами? Вы все до одного выглядите так, как будто не спали с тех пор, как янки еще считались «чертовыми колонистами», а не союзниками. Естественно, редакция ББ понятия не имеет, что у вас там происходит, но искренне советует поскорее выйти на солнышко и пропустить стаканчик джина, пока не сыграли в ящик.
Бетт уже почти два года являлась на ежемесячные заседания Безумных Шляпников, но не могла припомнить, чтобы дело доходило до кулаков.
– «Унесенные ветром» – дрянная книжонка, – отрезал Гарри.
– Да что ты понимаешь, – расхохоталась Озла, – это же просто шикарная книга.
– Слишком длинная, – пожаловался Джайлз. Он растянулся на траве, накрыв лицо цилиндром. – Целых восемьсот страниц…
Стояли нежные и свежие апрельские дни, и собрание кружка проходило на лужайке у особняка. Женщины уселись на свои пальто, мужчины улеглись на траве, опершись на локти. Бетт опоздала – она навещала Дилли – и уже начинала жалеть, что вообще пришла: Гарри пребывал в сварливом настроении, и его раздражительность начала заражать других.
– Никуда не годится. – Гарри бросил «Унесенных ветром» перед собой. – Взять хотя бы эту чушь о том, как счастливы и благодарны были рабы, – неужели кто-то в это верит?
– Скарлетт в это верит, потому что так ее воспитали, – заметила Маб. – Мы ведь видим события в основном ее глазами, а чего не видит она, мы тоже не видим.
Гарри схватил с тарелки ломоть хлеба. «А он похудел, – подумала Бетт. – И руки слегка дрожат». В последнее время она старалась внимательнее присматриваться к своим друзьям – с тех пор, как поняла, насколько слепа была к признакам катастрофического ухудшения состояния Дилли.