Код Иуды (СИ)

  Но хотел ли он победить? Зачем унижать старого быка, которого выставили на улицу в погоне за толпой и который сделал то, что от него ожидали?

  Он отпустил.

  Бык остановился, выпрямился. Он и Хоффман посмотрели друг на друга. Бык оторвался от остальных и ушел.

  Зрители начали аплодировать.

  Хоффман увернулся через выход и двинулся к Рэйчел. Она держала мальчика за руку, пока его мать плакала, а отец смотрел на осколки битого стекла у его ног.

  Хоффман коснулся головы мальчика. «Ты еще будешь тореадором», - сказал он и был уверен, что это неправильно. Рэйчел он сказал: «Пойдем, поехали отсюда».

  Она взяла его за руку и сказала: «Неплохо для человека, ненавидящего насилие».

  «Мне пришлось взять быка за рога», - сказал он.

  *

  С быками и толпой позади них они прошли через центр города с его позорным столбом, где когда-то были подвешены негодяи в клетке, мимо террасы бело-голубых коттеджей, через заросли кустарников, где мирно жили тощие кошки и неряшливые цыплята, чтобы зеленая и серебряная поляна среди оливковых деревьев.

  Пока они шли, она рассказывала ему о себе, и она была совсем не такой, какой он ее представлял. У нее был дух и склад ума девушки из гетто: она родилась и выросла на богатых пастбищах Хэмпстеда, но ее сердце было в Ист-Энде на другом конце Лондона. Ее мать владела магазином платьев на Оксфорд-стрит, отец работал в министерстве иностранных дел. Еще до подросткового возраста она осознала антисемитизм. Или она его искала? - подумал он. Но только когда ее отца отправили в посольство Великобритании в Берлине - «одного из немногих евреев на дипломатической службе» - в качестве советника по еврейской ситуации в Германии, и она стала свидетелем преследования своего народа, она нашла отдушина ее агрессивным инстинктам.

  Она потворствовала, лоббировала, физически боролась с нацистскими мучителями, ставя в неловкое положение ее отца и многих сотрудников посольства, которым не удавалось донести до Уайтхолла серьезность ситуации. Кроме того, посланники других европейских стран не могли донести послание до своих столиц. «На самом деле никто не хотел знать, - сказала Рэйчел.

  А потом, после обучения связям, ее отправили в Вашингтон. «Как можно дальше от неприятностей».

  Хоффман был озадачен. «И вы были довольны? Трудно поверить, что кто-то столь же кровожадный, как вы, мог сидеть там, пока Европа сгорала. Евреи с этим.

  «Я ждал своего часа».

  'За что?'

  «За все, что случилось».

  Хоффман почувствовал, что она подстраховывается. 'Такие как?'

  «Я тоже сионист. Я думал, что однажды поеду в Палестину и помогу им обрести независимость ».

  Когда-нибудь. Там что-то не так; неотложность, которая была частью ее, отсутствовала.

  «Я была молода», - поспешно сказала она. «Мне нужно было набраться опыта».

  'И сейчас?'

  'Все еще учусь.'

  - Но почему Лиссабон?

  «Похоже, я неплохо справляюсь со своей работой».

  Он не потрудился указать, что она вряд ли могла быть ученицей и виртуозом; он был доволен, что как лгунья она была любительницей. Он думал, что Кросс будет чертовски зол на ее выступление, и это ему тоже понравилось. Но почему она лгала? Просто потому, что ее работа была секретной?

  Он спросил ее: «Ты работаешь с Кроссом?»

  «Он специалист».

  'Шпион?'

  - Разве не все в Лиссабоне?

  'Не каждый. Я не.'

  - Тогда каждый дипломат.

  'Ты?'

  «Нам говорят держать глаза и уши открытыми».

  «Вы делаете это сейчас?»

  «Это перерастает в допрос», - сказала она.

  Мимо бродило стадо овец, подталкивая друг друга, пастух и собака за ними. Когда они ушли, было очень тихо, и они легли рядом друг с другом под серебристыми листьями, а затем, поскольку был такой день, он наклонился и поцеловал ее.

  Такого поцелуя еще не было. Это было в уме, это было в теле и было на пороге эмоций, для которых не было имен, только понимание.

  *

  Лодочник Карлос прервал поцелуй.

  Он сказал с края поляны: «Мы должны идти, сеньор Хоффман, приливы…»

  Она посмотрела на Хоффмана, и ее глаза были ленивыми и равнодушными, с золотыми крапинками, и она улыбнулась ему. «Будут и другие времена», - говорила улыбка.

  Хоффман встал. 'Как ты нас нашел?'

  «Это небольшой город, сеньор. За тобой наблюдали, иностранец с мячом, который дрался с быками ».

  'Что он сказал?' - спросила Рэйчел, но Хоффман не перевел. Он также не поверил объяснению лодочника: онпоследовал за ними. С тех пор, как он покинул Россию, он овладел этим новым осознанием. «Мы должны идти», - сказал он Рэйчел.

  И они отплыли обратно на « Санта-Кларе», которая больше не была ржавым ведром. В золотых водах Соломенного моря.

  *

  Двумя днями позже Кросс отправил сообщение King's Messenger главе специальной разведки в Лондоне Роберту Синклеру.

  В расшифрованном виде он гласил:

  ПРОЦЕДУРА ПОВТОРНОГО КРЕСТА ЭКСПЛУАТАЦИИ, КАК МОЖНО ОЖИДАТЬ.

  «Как больничный бюллетень», - подумал Синклер.

  ПРЕДМЕТ НАЧИСЛЕН В СЕТИ БЛИЖЕ, НО С НЕБОЛЬШИМИ ОСЛОЖНЕНИЯМИ, НЕКОТОРЫЕ ПРЕДУСМОТРЕНЫ. ОБА ПРЕДМЕТА И КОНТАКТ НАХОДЯТСЯ ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ АГЕНТОВ ABWEHR И НКВД.

  Контакт - это чертовски простое слово для девушки, очевидно столь же восхитительной, как Рэйчел Кейзер.