Код Атлантиды

Нет тайны, скрытой так, чтобы ее нельзя было раскрыть, нет голоса, заглушённого настолько, чтобы его нельзя было услышать.

Доктор Ставен Роджер Фишер, директор Института полинезийских языков и литературы, Новая Зеландия, «Расшифровщик символов», 1997 г.

Пределы города

– Майклс, ответь. Майклс! Ты меня слышишь? Ну же, Рэй. Если ты меня слышишь, подай какой-нибудь сигнал.

Хиллман посмотрел на Гэнта и уныло покачал головой. Где бы ни находился сейчас Майклс, радиосвязь с ним отсутствовала. Дав знак остальным остановиться, военные вместе с Чоу Юнем отправились на разведку.

Китаец увидел что-то. Что-то важное.

Дождавшись, пока разведчики исчезнут за ледяным выступом в дальнем конце пещеры, Хаккетт опустился на корточки рядом со Скоттом.

– То, что вы сделали, это великолепно… нет-нет, действительно великолепно. Берете алфавит из шестидесяти букв, записываете число возможных метатез, получаете что-то близкое к пяти или шести триллионам… Да только на то, чтобы записать это, тысяче человек понадобилось бы около тридцати лет.

– Найти среди такого моря иероглифов нужное слово, слово со смыслом, – взволнованно добавил Пирс, – случайность. Но получить три страницы текста с точностью около девяноста восьми процентов? Нет, Ричард, говорите что хотите, но для меня такой результат – почти чудо.

Новэмбер отвела глаза от компьютера и настороженно взглянула на своего наставника. Неужели ей это не снится?

– Профессор, посмотрите, здесь постоянно повторяется одна и та же фраза. «Сила нуля должна быть освобождена!» Сила нуля? Что это может быть?

Скотт пожал плечами.

– Я уже сказал тебе, что не нахожу в этой фразе никакого смысла.

Если для лингвиста фраза и не имела смысла, то с физиком дело обстояло иначе. Произнесенные Новэмбер слова пробудили в нем глубоко укоренившееся любопытство.

– Сила нуля должна быть освобождена, – задумчиво повторил он. – А там есть что-нибудь еще о нуле?

– Что именно?

– Не упоминается, например, о какого рода нуле идет речь?

– Джон, ничего это ничего, – упрекнула его Сара. – Есть только одного рода нуль.

– Нет, – не согласился с ней Хаккетт. – Это не так.

Теперь уже Скотт поднял голову.

– Что вы хотите этим сказать?

– Попробуйте найти что-то такое, что могло бы быть определением этого нуля.

Лингвист неохотно вернулся к тексту документов.

– Нет же, говорю вам, это бессмысленно. Чепуха. Или загадка. – Он провел пальцем по появившейся на экране строчке. – Ага, вот оно. Послушайте. «Освободите силу нуля. Дух ничего присутствует во всем. Ничто есть все. Сила нуля…»

– Стоп. Остановитесь здесь, – попросил Хаккетт, удерживая его руку. – Да, здесь. Вот оно. Это и есть наш источник энергии. То, что показывают наши спутники. То, от чего загорелись глазки у военных и корпорации «Рола». Святой Грааль. Теперь ясно, о чем идет речь. Об освобождении энергии.

– Так для вас это имеет какой-то смысл?

– Абсолютный смысл, – ответил физик. – Это так называемая нулевая энергия. Буквально говоря, что-то из ничего. Видите ли, ученые девятнадцатого века верили в существование субстанции под названием «эфир». По их мнению, это некая материя, повсеместно встречающаяся во Вселенной и, в частности, объясняющая волновое распространение света. Два парня, Михельсон и Морли, даже провели получивший известность эксперимент по обнаружению эфира и потерпели полную неудачу. Сейчас неважно, поймете вы то, что они сделали, или нет. Важно другое – вы должны знать, что ученые очень давно ищут это таинственное вещество.

Остальным ничего не оставалось, как поверить ему на слово!

– В какой-то момент они решили, что обнаружат нечто вроде «эфирного ветра», возникающего в результате прохождения Земли через этот самый эфир. В общем, эксперимент не удался, и Эйнштейн сразу же ухватился за этот факт, чтобы обосновать свою теорию относительности, являющуюся краеугольным камнем всей современной физики. Эйнштейн придерживался той точки зрения, что в космосе ничего нет, но математические расчеты привели его к открытию квантовой механики. После длительных споров, которые шли на протяжении тридцатых годов прошлого века, ученые, занимавшиеся квантовой механикой, вывели математическую формулу для описания основного квантового состояния колебательной системы и назвали его энергией нулевой точки, или нулевой энергией. Под нулевой точкой понимается температура: ноль градусов по шкале Кельвина.

– Хорошо, но что именно это все значит? – поинтересовалась Сара.

Вместо Хаккетта ей ответил Мейтсон.

– Это значит, что энергия существует даже в отсутствие тепла, энергия – неотъемлемая составляющая самого пространства.

– Более того, – с улыбкой подхватил Хаккетт, – плотность энергии, объем имеющейся энергии нулевой точки, подключиться к которой можно в любом пункте пространства, бесконечен.

– Шутите.

Хаккетт покачал головой.