Кочубей

В это время небосклон покрылся множеством летевших птиц; многие из них от зноя и смрада, наполнявшего воздух, падали на землю бездыханные; по степи бежали зайцы, волки, дикие кабаны, лисицы, дикие лошади и другие звери; все они были так утомлены, что допускали ловить себя и беспрепятственно отдавались в руки казаков; но по казаческому поверью, грешно было ловить бежавших зверей и брать падавших птиц.

   — Звери бегут стаями, а небо покрыто птицами, — сказал Кочубей гетману и тяжко вздохнул.

   — Близко пожар! Пошли казаков вперёд миль за пять, не добудут ли языка, не разведают ли, как далеко от нас горит степь и в какой стороне.

Кочубей ушёл исполнить приказание гетмана, а между тем два сердюка подняли ослабевшего старца, взявши под руки, и ввели его в шатёр.

Через час войско начало собираться в поход, вмиг сняли шатры, убрали всё в обоз, казаки оседлали лошадей, громко заиграли в трубы, ударили в литавры и бубны, стройные рати полков в минуту построились и двинулись вперёд к переправе через речку Московку.

Багровое солнце скатилось на запад, с утра голубое небо, покрывшееся в полдень серым туманом, теперь час от часу покрывалось заревом, краснело-краснело и вечером превратилось в пламенное море, по которому густые огненные клубы чёрного дыма катились, как разъярённые морские волны, кругом во все стороны; где прежде, казалось, золотая степь сходилась с сапфирным небом, разлился страшный адский огонь; в воздухе шумел порывистый ветер.

Казаки шли на отдалённый ещё огонь и дым; само войско приняло огненный вид. Гарь и удушливый дым становились чувствительны, а полки всё двигались вперёд.

От добытых языков татарских узнали, что степь горит на пространстве двухсот вёрст. Гетман не верил пленным и не хотел согласиться с мнением полковников, желавших не идти далее и отступить назад.

Самуйлович полагал, что войско успеет приблизиться к реке и будет вне всякой опасности, тем более, что в стороне за Московкою в шести милях горела степь.

За полночь передовые полки увидели на той стороне реки необозримые волны огня, перевивавшиеся беспрестанно с густыми чёрными клубами дыма; это видели они уже не зарево, но самый пожар. По степи лежали там и сям рассеянные табуны диких лошадей, вепри, волки и другие звери, нередко преграждавшие путь казакам; звери были мертвы или при последнем издыхании.

С каждой минутой, с каждым шагом казаков вперёд жар усиливался, изнемождённые воины, удушаемые дымом, падали на землю десятками, — каждый думал лишь о себе, — и падшим не подавали помощи, оставляя их на произвол судьбы, сами спешили всё ближе и ближе к пламенному морю, желая приблизиться к реке.

Огненные полосы лились вслед одна за другою, или перегоняли одна другую, или сливались вместе, увеличивались как морские валы и потом, достигнув огромной скирды сена, приготовленного за несколько дней для полков, вмиг, как тайфун на море, подымались к небу огненным винтом и грозили, казалось, погибелью целому свету. Раскалённые брызги горевшего сена, размётываемого во все стороны порывами ветра, летали по огненному воздуху и, падая на чёрную обгорелую землю, долго ещё дымились.

Несколько раз казаки, возмущаемые недовольными на гетмана, готовились воротиться назад; даже иные полковники оставили полки свои и ехали сзади. Гетман заметил это и, забыв дряхлость, старость и болезнь, с повязанною головою, сел на коня и, поддерживаемый казаками, поехал впереди всего войска. Ободрённые казаки забыли отчаяние и спешили за Самуиловичем.

Казалось, самая стихия, увидев пред собою старца-гетмана, не желая противостоять ему, начала утихать; волны огня уменьшались, дым разлился поверх огненных потоков и на несколько мгновений скрыл небо и землю непроницаемым мраком; войско остановилось среди тьмы, дожидаясь проблеска огня. Вдруг забушевал порывистый вихрь, раздался страшный треск, и с новою силою, с новою неизобразимой яростью, со всех сторон покатились огненные валы и устремились прямо на казаков.

   — Мы погибли! — сказал Мазепа, окутанный с ног до головы в белый плащ, гетману, ехавшему по правую его сторону.

   — Молись, не погибнем! — с христианской твёрдостью отвечал гетман.

   — Пропали мы, пропали, гетман! Через тебя пропали! — закричал не своим голосом Кочубей, ехавший рука об руку с Мазепою, и сколько доставало силы у коня его, поскакал назад; примеру Кочубея последовали некоторые из полковников и других чинов, увлёкшихся или трусостью, или неправедною местью против гетмана.

   — С коней! — закричал гетман и первый бодро соскочил с коня. — Молитесь, казаки, Богу милосердному! Да спасёт и помилует, молитесь! — с воодушевлением и верою воскликнул Самуйлович, повергся на колени и громко начал читать молитву.

Вслед за гетманом всё войско в благоговении молилось.