Книга вторая. Как я был волком

Повертев головой, я обнаружил углубление в камне и сел, опустив туда ноги. Получилось как на табурете. Сам Фрист откинулся на спинку, развалившись на троне, как в кресле перед телевизором, вытянутые вперед ноги скрестились. Кажется, он достиг такого положения, что о мелочах типа солидной посадки и осанки можно не думать.

— Ты из ада или из-за гор? — О моем вопросе он или забыл, или не захотел отвечать.

Мне предложили выбор. Значит, пришельцы из моего мира… или какого-то другого, тоже параллельного… сюда являются! Ставим галочку. Информация высшей степени важности.

— Из-за гор.

Фрист недоверчиво сощурился:

— Ну и что сейчас за горами?

— Нормальная жизнь.

— В какого бога верят?

— В Аллу.

По тому, как я скривился, Фрист догадался о моем отношении к той религии.

— Кто-то из обожествленных пророков?

— Пророчица.

— Подожди, — дошло вдруг до Фриста. — Алла — она?!

— Мало того, еще и многомужница.

— Правильно сделали наши предки, укрывшись здесь от Апокалипсиса.

Я вздрогнул:

— Как давно это было?

— Это не было. Это есть. И кончится, как вижу, не скоро.

— Я хочу спросить…

Меня оборвали:

— Свои вопросы оставь при себе. Здесь я спрашиваю.

— Со своими можете сделать то же самое.

Неприятно, когда об тебя вытирают ноги. Если все равно все кончится плохо, зачем тянуть? Играя по чужим правилам, игры не выиграть.

Фриста мой настрой позабавил.

— Ладно, — отходчиво сказал он. — Один вопрос.

За человека меня считать не собирались. Стоило прояснить это главное для меня обстоятельство, и, исходя из ответа, строить дальнейшее сотрудничество.

— Что со мной будет?

— Как со всеми ровзами, что не доставляют неприятностей. Отпустим. Вернешься домой.

— Когда?!

— Увы, не сразу. Другие ровзы пусть принесут пользу взамен причиненного вреда, а ты поразвлекаешь меня.

— Новой игрушкой обзавелись? А если не соглашусь?

— Можно попросить тебя еще раз, привязанного на костре.

— Привязывайте.

Ненавижу шантаж. Если давят и шантажируют, сразу нужно выбирать худший вариант. Тогда почему-то получается лучше. Всегда.

— Гордый мальчик, — хмыкнул Фрист, сощурив глаза и тем покрыв пол лица морщинами. — Ты мне нравишься.

— Не приведи Господь! — Я отпрянул.

Фрист осклабился, откинув голову:

— Не так, как ты подумал. С тем у нас строго. Но ход мыслей ужасает. За горами так принято?

— Там такого нет.

— Вот ты и прокололся. — Старичок потер руки. — Откуда знать про то, чего нет?

— А вы откуда знаете? — парировал я, глядя не поверженно, как ему хотелось, а выжидающе-весело.

— Было, очень давно, — вздохнул он. — Искоренили.

— Там тоже.

Фрист вдруг поднялся. Краснорожие по углам зала не спускали с меня глаз, натянутые тетивы подрагивали.

Из двух дальних коридоров высыпало несколько… назовем их служанками. На придворных не тянули ни внешностью, ни статью. Придворные в моем понимании — самодовольные особи солидного вида, которые из кожи лезут, чтоб показать это окружающим. Такие как Дрыкан.

Служанок было три. Их одеяние я назвал бы верхом легкомыслия. В районе подмышек и вокруг бедер тело опоясывали две алые тесемки с бахромой из таких же ярко-красных веревочек, образующих подобие топика и юбки. Верхние спускались до пупка, нижние — до середины бедер. Подобные же пояски с бахромой выполняли роль браслетов на щиколотках и над локтями. Еще один венчал голову, свисая ниже бровей. Собственно, все.

Поднятая ладонь повелителя остановила их. Подошедший Фрист встал напротив меня. Ужаснувшиеся служанки издали махали мне руками, показывая, что тоже нужно встать.

Не потому, что нужно, он же не мой правитель, а просто из вежливости перед старшим по возрасту я поднялся. Без одежды было очень неуютно. Стыд — понятие относительное, в стае мне в голову не пришло бы стесняться.

— Пойдем, — сказал Фрист, направляясь в один из дальних коридоров.

Служанки со всех ног бросились вперед. Одна — утрешняя Миледа. Неумелая, на всех оглядывавшаяся. Подмастерье.

Когда, миновав коридор, мы вышли в соседнее помещение, они уже расставляли на выпиравшей из пола каменной возвышенности всякую снедь в горшках и на золотых блюдах. Золотых!

— Это золото? — поинтересовался я.

— Может быть. Старые вещи. Но очень практичные.

Увы, это значит, что металлов в долине не знают, а все артефакты — из прошлого. Узнать бы об этом прошлом больше. Письмена не давали покоя. И сам Фрист. Старик знал много. Осталось эти знания каким-то образом выудить.

Властелин долины остановился у «стола». Покрытые пигментными пятнами пальцы выудили из горы яств яблоко. Хрум! — сочно сказал его рот. Челюсти задвигались, а взгляд указал на еду.

— Ешь, если хочешь.

Повторять не пришлось. Давненько я не видел столько всего и сразу. Фрукты, овощи, рыба во всех видах, их производные и сочетания, нередко самые невероятные. И напитки в глиняных кувшинах. Один, судя по запаху, почти алкогольный. То ли пиво, то ли забродивший квас.

— Вы знаете о деньгах? — спросил я между глотками.

— О чем?

Не знает.

— На шее Дрыкана висит монета. У нас их называют деньгами.

— Вечный кулон? У нас их находят в поле и называют звездными камнями. Как, говоришь: монета и деньги? Эти слова помогут властвовать над ними?