Книга странствий

Раббаната, монах-христианин, однако несторианин, был при жизни царя Давида близок к нему, поскольку являлся его советником. После смерти царя Давида его дочь, жена Чингис-хана, взяла монаха на службу, памятуя о его старинной дружбе с ее отцом, и, поскольку он был христианином, его сделали у них советником и пенитенциарием. И, сблизившись с татарами, он существовал таким образом с соизволения Чингис-хана. После же его смерти монах стал чужим для татар и отдалился от них. Все же сам Раббаната, помогая как дочери царя Давида, так и многочисленной курии, ввел у татар новшества посредством множества советов и деяний и многое при помощи предсказаний открыл им. И по этой причине он, несомненно, какое-то время считался у них за великого мага и почитался как святой теми, кто входил в число курии Чингис-хана и его баронов. Затем же он отправился в Великую Армению, где и скрывался какое-то время в городе Тавре[73]. Но после тщательного расследования, произведенного при помощи братьев-проповедников, которые по приказу Папы отправились к татарам и доставили также письмо к самому Раббанате, а также при помощи верующих людей и прочих, достойных доверия, стало известно следующее. Он [Раббаната] оказался [на тот момент] купцом, пользующимся предсказанием, и еретиком, и недругом истинной и католической веры, в чем и обнаруживал себя речами. Однако он мог свободно менять свои убежища и никогда более после встречи с братьями никому на глаза не показывался. Как он прожил всю жизнь, так и помер, как жил, ибо истинно и несомненно то, что он отправился в преисподнюю.

XXX, 71 — Об их внешнем облике

Татары суть люди наибезобразнейшие и в большинстве своем маленькие, глаза имеют большие и навыкате, в основном прикрытые веками, так что лишь небольшая часть [глаз] остается открытой. Лица имеют широкие, а лбы низкие и носы плоские. Бороды у них нет, за исключением редких, как у юноши, волос на подбородке. В поясе они, в общем, тонки, за исключением немногих, и росту все невысокого. Разуру делают чуть пониже темени, спускающуюся ниже к затылку от одного уха к другому, и запечатлевается разура на их челе совсем как у лошадей. Бреются также сзади, а длинные волосы и косы оставляют за ушами. Точно так же разуры носят все, кто живет с ними: команы, сарацины и другие, но лица этих людей не похожи на лица татар. Сами татары весьма быстры и подвижны и в большинстве своем хорошие наездники: с раннего детства учатся ездить на лошадях, следуя за стадами лошадей и прочих животных, а когда становятся старше, то во время сражений скачут рядом со своими отцами в качестве оруженосцев. И никто из них не ходит пешком, но все, едва подрастут, садятся на лошадей или меринов, у которых самые быстрые ноги. И поэтому [татары] ходят неуклюжей походкой и не в силах целый день ходить пешком. Жены у них наибезобразнейшие и ездят на лошадях совсем как мужчины. Коней они держат неподкованных и не потребляющих ничего, кроме ячменя, и в основном приученных к тяготам, а также кастрированных и имеющих выемки на копытах. Кроме того, татары разговаривают отрывисто и кратко, издавая горлом неистовые и страшные звуки. Песни они мычат, словно быки, или воют, словно волки, и выводят голосами, не приспособленными для пения, и повсеместно и наиболее часто распевают вот такой напев: «Алай, алай!» Наимерзким образом разевают рот, когда пьют, а то, что выпьют, заглатывают в горло, подобно лошадям. Они постоянно живут в шатрах, а не в городах или деревнях. Пасут обычный домашний скот — стада овец и коз — и гордятся стадами быков, коней и верблюдов. Зимою они обычно остаются на равнинах, а летом отправляются на плодородные пастбища в горы. Они забавляются борьбой и стрельбой из лука, считающимися у них наилучшими развлечениями, а также военными упражнениями. Телом они немощнее, — чем христиане. Они прекрасные охотники и выходят на охоту снаряженные и во всеоружии, а зверя, на которого охотятся, гонят перед собою до тех пор, покуда не окружают его со всех сторон, и тогда пускают стрелы, и убивают его, и отрезают ему голову. Едят они наиничтожнейшим образом, хлеба не имеют и не выращивают, не используют скатерти и салфетки и едят грязными руками.

XXX, 73 — Об их законах и установлениях