Книга Иисуса Навина

«Пасха наша, Христос, заклан за нас» (1Кор. 5:7). Христианская Евхаристия, установленная Христом, подобно ее ветхозаветному прототипу – пасхальной трапезе – носит воспоминательный характер: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19). Подобно тому, как евреи ежегодно вспоминают свой исход из Египта, новый Израиль, Церковь Христова, на каждом своем евхаристическом богослужении вспоминает свое, через жертву Христа – нового пасхального Агнца – совершенное освобождение, искупление из плена греха и смерти: «Поминающе убо, Владыко, и мы спасительная Его страдания, животворящий крест, тридневное погребение, еже из мертвых воскресение…»[363]. Не является случайным, несомненно, и то, что трапеза Христа с учениками, на которой был установлен Новый Завет, ритуально имела своей основой иудейский пасхальный ужин. Иисус наполняет пасхальное богослужение новым смыслом, предлагая Самого Себя как Агнца Божия в снедь ученикам[364]. Преемственность новозаветной Евхаристии от иудейских трапез сегодня не подвергается сомнению в трудах ученых литургистов. Христос «всю новизну Евангелия… ввел в тщательно соблюденные линии торжественного чина, насыщенного самыми чтимыми преданиями Израиля»[365].

И на другой день Пасхи стали есть из произведений земли сей, опресноки и сушеные зерна в самый тот день. А манна перестала падать на другой день после того как они стали есть произведения земли, и не было более манны у сынов Израилевых, но они ели в тот год произведения земли Ханаанской (5:11–12).

Израиль переходит к оседлой жизни, одной из составляющей которой является землепашество. Поколению евреев, родившихся и выросших в пустыне, будет необходимо учиться труду хлебороба, в поте лица добывать себе пропитание. Окончено беззаботное время, когда не надо было думать о пище, когда сам Господь посылал ее с небес до избытка. «Сыны Израилевы ели манну сорок лет, доколе не пришли в землю обитаемую» (Исх. 16:35). Но, находясь в обитаемой земле, Израиль больше не кочевник, он оседлый житель, и вместо манны у него – произведения земли.

Такая перемена в жизни народа Божия дает повод Оригену порассуждать о трех видах пищи. «Когда народ вышел из земли Египетской, нес тесто в одеждах своих (Исх. 12:34). Когда же закончилось тесто и не имели больше хлеба, Бог одождил на них манну (Исх. 16:14–15). Но как только достигли они Святой земли… манна прекратилась и с тех пор начали есть произведения земли. Так описываются в общем три вида пищи. Той, которой питались при выходе из земли Египетской, хватило на небольшое время. За ней следует манна. Третья пища – плод, собираемый уже в Святой земле. Насколько может понять мой маленький ум, в этих различных видах пищи можно уразуметь такой символизм: первая пища есть та, которую мы, выходя из Египта, несем с собой, та небольшая эрудиция, полученная в школе, или, также, литературная культура, если кто-то нам ее привил, которая может быть нам некоторой помощью. Находясь в пустыне, то есть в состоянии жизни, в которой теперь пребываем, мы питаемся манной наставлений божественного закона. Тот же, кто окажется достойным войти в землю обетованную, то есть последовать обетованиям Спасителя, будет вкушать произведения земли… победивший врага достигнет обетования. Действительно, как ни велика реальность, которую мы в настоящее время можем уразумевать или собирать в законе Божием и в Божественных Писаниях, но то, что будут достойны увидеть святые лицом к лицу, когда исчезнет загадка (ср. 1Кор. 13:12) намного более превосходно и возвышенно, потому что «не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его» (1Кор. 2:9)»[366].

Земля обетованная, Ханаан, как видно из этой цитаты, для Оригена – символ и прообраз Царствия Небесного, посмертной участи праведников, тогда как Египет – символ и прообраз светской жизни неверующего человека до его обращения. Все, что между ними – земная жизнь христианина в пустыне этого мира. Подобное находим в проповедях блаженного Августина: «И как Иисус тот был не истинным, но служил образом, так и та земля обетования была не истинной, но являлась образом истинной. Для того народа она была временной, земля же, обещанная нам, будет вечной. Во временных образах обещалось и предуказывалось вечное»[367].