Книга Иисуса Навина

Каменные ножи – слово Божие, учит св. Кирилл Александрийский в своем комментарии к Евангелию от Иоанна: «Иисус… очистил сынов Израилевых божественным кремнем и, когда должно было сражаться против врагов, приказал, чтобы они вооружились… обрезанием, хорошо зная, что никаким иным способом не смогут избежать смерти те, что готовились к сражению… Здесь твердый и крепкий камень означает слово Божие. Способность отсекать означает всепроникающую силу и действенную остроту, так что наш Павел, напитанный священным и божественным Писанием, называет слово Божие «живым и действенным и острее всякого меча обоюдоострого, проникающим до разделения души и духа» (Евр. 4:12). Так как оно так остро и проникновенно и достигает внутри нас нашего духа, то освобождает нас от всякой нечистоты и, отсекая все то, чем мы наполнены, всякую, если можно так сказать, дрянь, делает нас святыми и непорочными»[340].

Блаженный Феодорит Кирский, как обычно, дает тексту как прямое, так и духовно-типологическое объяснение: «Почему Бог повелел обрезать евреев ножами каменными? Обрезываемых было великое множество, и обрезание надлежало совершить скоро, чтобы праздновать Пасху. Посему, вероятно, что народ, столь долго проживший в пустыне, не имел в большом числе ножей, сделанных из железа. Сверх того, каменные ножи прообразуют наше обрезание, потому что Владыка Христос есть камень. Сказано: «Пили от духовного последующего камня, камень же был Христос» (1Кор. 10:4). Он же называется и мечем. Сказано: «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» (Евр. 4:12). А спасительное Его учение производит в нас духовное обрезание. Притом, история показывает, что многие из родившихся в Египте не были обрезаны, потому что родители их, как вероятно, боялись совершить над ними обрезание по причине умерщвления еврейских младенцев, все же, можно сказать, родившиеся в пустыне, исключая разве немногих, оставались необрезанными»[341].

Согласно тому же Феодориту, вторичное обрезание, совершенное над евреями, прообразует собой не только учение Христово, но и христианское крещение: «Как должно разуметь сказанное: обрезал сынов Израилевых во второй раз (5:2–3)? Слово сие всего более преднаписует истину, потому что приявшим обрезание Моисеево проповедники Евангелия принесли обрезание духовное. Веруйте, сказали они, «и да крестится каждый из вас во имя Господа нашего Иисуса Христа, и приимете обетование Святаго Духа» (ср. Деян. 2:38). Сие обрезание божественный апостол назвал «нерукотворенным» (Кол. 2:11). И в другом месте говорит: «обрезание в сердце, по духу, не по букве» (Рим. 2:29). Посему из иудеев уверовавшие в Спасителя, имея обрезание Моисеево, прияли еще обрезание духовное. А потому словами второй раз прообразуется истина, ибо двукратное обрезание плоти невозможно. Простой же буквальный смысл показывает, что как Аврааму в начале Бог дал сей закон, так и Иисусу вторично повелел обрезать бывших еще необрезанными»[342].

Августин в этом повествовании находит аргумент против перекрещивания обращающихся из еретических сообществ, проблемы, актуальной в годы его епископства, в начале V века: «Нет никаких оснований считать сие свидетельство закона подтверждением мнения тех, кто допускает перекрещивание уже сподобившихся принять святыню христианского крещения, так как никто не был обрезан дважды, но народ, частью обрезанный, в некоторых все еще не имел обрезания. И если каким-то образом это было возможно, неужели потому, что они были обрезаны египтянами или какими-нибудь еретиками из израильтян, отлученными от общества? Так как сказанное Богом достаточно очевидно, человек ничего не может найти для защиты своих заблуждений»[343].

Кводвультдеус, находящийся под сильным воздействием экзегезиса Августина, поясняет так это событие: «Здесь содержится… образ крещения: те, что рождены были в пустыне и не познали тайн Чермного моря, были омыты при переходе Иордана и крещены кремниевыми ножами. Действительно, всякий, посвященный в крещении нашему Иисусу, духовно обрезан камнем, потому что вся его сила сплавлена с камнем. И камень этот… – Христос»[344].

Потому обрезание церковной экзегетической мысли считается прообразом крещения, что оно – знак принадлежности Богу, избранности, выделенности из греховной среды безбожников: «Обрезание было знаком, отделявшим Израиля от народов, с которыми он обращался. Но оно было образом крещения. Ибо, подобно тому, как обрезание отсекает не полезный член тела, но бесполезный излишек, так и чрез святое крещение у нас обрезывается грех»[345].