Книга Бездн

12

Старший Ревнитель Моолнар вытер окровавленную саблю об одеяние убитого им мятежника и, вогнав ее в ножны, оперся на руку подоспевшего Субревнителя.

— Знатная была драка, — выговорил он.

— Да, брат Моолнар, — почтительно поддакнул Субревнитель. — Вы дрались великолепно. Жаль лишь, что для многих эта битва стала последней. Но… на то она и война. Эти бешеные наку и проклятые беллонцы дерутся как демоны!..

— Главное, что в бою были не только эти свирепые дикари, злобное мясо, но кое-кто из тех, кого они называют Обращенными. Этакое элитное воинство Леннара, которому он дает отдельную выучку и отдельное наставление на борьбу, — выцедил Омм-Моолнар.

Омм-Моолнар взглянул на поле боя, расстилавшееся перед его глазами. Ожесточенная схватка произошла в низине, зажатой между двумя поросшими лесом холмами. Как нетрудно предположить, низина пользовалась недоброй славой: время от времени в ней обнаруживали обгорелые трупы людей и животных, вокруг контуром прорисовывалась пожелтевшая трава. Никаких источников возгорания всякий раз не обнаруживалось, так что Горелая низина была отнесена к числу нечистых мест, таких, как Проклятый лес или Желтые болота в стране свирепых наку. Собственно, и неудивительно, что возле этого нехорошего места отряд Ревнителей, подкрепленный резервом из регулярной армии, столкнулся с Обращенными, которыми командовал не кто иной, как Кван О, один из приближенных Леннара. Большую часть его отряда составляли отважные, не привыкшие отступать наку, так что резня выдалась чрезвычайно упорной и кровопролитной. Наку были усилены отрядом беллонцев под водительством двух озерных тунов. Ударный отряд тунов на громадных бойцовых кабанах, закованных в железо, нанес страшный удар и разрубил отряд Омм-Моолнара надвое. Вскоре сражение переросло в бойню, в которой бессмысленно усматривать зачатки какой-то тактики и тем паче стратегии. Хвала старшему Ревнителю, что он сообразил, как следует противодействовать удару тунского воинства. Он понял, что не нужно понапрасну растрачивать силы на то, чтобы задержать, остановить тяжеловооруженный клин беллонских тунов, — так, чтобы атака увязла и захлебнулась. Нет, Омм-Моолнар вовремя скомандовал отступление, а когда центр прогнулся, поддаваясь натиску тунов, — ударили фланги. Ох, кровищи!.. Ни о каком осмысленном руководстве бойней не шло и речи. Все переплелось в этой дикой, бессмысленной сече, где выкаченные кроваво-красные глаза кабанов горели так же яростно, как взоры их всадников… Рев, лязг железа, глухой копытный топот смешивались с предсмертными криками, воем, диким боевым кличем и чьим-то одурелым хриплым хохотом!..

И вот — развязка… Там, где время от времени в пожелтевшей траве обнаруживали трупы зайцев, кабанов, волков и — порой — не к добру забредших сюда путников из числа окрестных крестьян, сейчас вперемешку лежали тела полутора сотен бойцов в одеяниях Ревнителей и панцирников из регулярной армии и около сорока Обращенных. Последние, хоть их и было меньше, были изрублены куда сильнее, чем их противники. Особенно страшен был чернобородый наку, находившийся в нескольких шагах от старшего Ревнителя Моолнара; в грудь этого бойца Обращенных вонзились сразу пять сабель. Уже в смертной агонии, последним своим движением он разрубил голову одному из убийц и, так и не упав на окровавленную траву, полусидел теперь мертвый, открыв крупные зубы в страшном предсмертном оскале.

Кровь уже перестала течь из-под его доспеха, из многочисленных открытых ран.

Самому Квану О, впрочем, удалось скрыться с несколькими уцелевшими людьми. Тун Гревин, командовавший отрядом беллонцев, пал в бою.

Успех Омм-Моолнара был крупным, кроме того, ему удалось взять в плен нескольких бунтовщиков. Их тотчас же умертвили, перед казнью отрубив ступни ног, которыми они топтали дороги, столь далекие от путей Благолепия.

Одного пленника, впрочем, оставили в живых. Будь на то воля Омм-Моолнара, так он велел бы умертвить и этого последнего пленника, приземистого толстяка с круглым, гладко выбритым лицом и глубоко посаженными глазами, во взгляде которых, кажется, было что-то волчье. Моолнар с удовольствием вскрыл бы ему жилы и напоил бы и без того сытую землю. Он бы вырезал его злоречивый язык и заставил бы сожрать! Он бы вырвал ему кишки!.. Он бы!..