Князья Ада

Тут Цзян вздрогнул, снова коснувшись рукой лба, и открыл глаза.

– Звук, – объяснил он по-китайски, обращаясь к Эшеру. – Там что-то двигается в темноте. Где это? Где он?

– В Западных горах.

– И вы понимали слова, которые я говорил? Невероятно, – лицо старика озарил восторг. – Го Сян пишет, что человек в состоянии отрешиться от физического и полностью соединиться разумом с Путём. Это абсолютно восхитительное ощущение. Однако он напуган, – добавил Цзян, – этот ваш друг. Существа, которых он боится, обитающие в тёмных подземельях… Мне доводилось о них слышать. А ныне – с начала лета, когда я выхожу за подаянием, я то и дело слышу, что эти существа встречаются и в городе. Их видят по ночам на берегах Остовов…

– Вы пытались, – спросил Эшер, – договориться с этими существами, прогнать их? Слушать их мысли так, как речи духов?

Цзян склонил голову набок. В его глазах промелькнуло нечто такое, что Джеймс понял – старик попытался.

– Нет, – ответил тот, помолчав. – Там ничего нет. Только безумие и голод, который не утолить ничем.

– Завтра, следующий день, – продолжил Эшер, – идём с нами в горы? Мы уничтожаем этих существ, яо-куэй, в руднике Ши-лю. Нам нужна любая возможная помощь.

Старик снова умолк, разглядывая лицо Джеймса.

– Да, – медленно протянул он. – Я пойду с вами.

Глава двадцать четвёртая

Впонедельник, одиннадцатого ноября, Эшер, Мизуками и профессор Карлебах сели на дневной поезд в Мэньтуоко. Вместе с ними отправились телохранитель Огата и четверо солдат японского гарнизона, которые были вооружены не только винтовками, но и фламменверферами – новейшими немецкими огнемётами, и охраняли баллоны с тысячей литров чистого хлорина. Ещё двое солдат – реквизированных, как сказал Мизуками, по причине увеличения в руднике Ши-лю поголовья крыс, заражённых бешенством, дожидались прибытия основного отряда уже в городке, с лошадьми, осликами и оружием. До деревни Миньлянь удалось добраться незадолго до наступления темноты.

– Когда взойдёт луна, новости о нашем появлении уже облетят весь хребет, – заметил Эшер, проверяя состояние одолженного карабина «Арисака» – ему первому выпала очередь караулить. – Так что сюда слетятся и ополченцы Гоминьдана, и все разбойники на этом берегу Жёлтой реки. К тому же – если только удача не будет полностью на нашей стороне – кто-нибудь наверняка доедет до самого Пекина и доложит Хуану и клану Цзо о том, что здесь творится что-то неладное.

Лидия тайком вынесла Джеймсу из гостиницы его собственную одежду и ботинки, так что теперь он уже не выглядел так, будто сбежал из хора «Турандот». Помимо того что удалось подрядить местных жителей перетащить баллоны с хлорином в шахту, доктор Бауэр предложила им развернуть штаб в своей лечебнице. Однако сама миссионерка большую часть времени обеспокоенно молчала, догадываясь, что за рассказами о «бешеных крысах» прячется нечто иное, куда более страшное.

– Этому мы помешать не в силах, – граф Мизуками захлопнул металлическую дверцу в пустотелой платформе – китайцы называли их «канг», занимавшей треть комнаты; в большинстве сельских домов канги служили одновременно и кроватью, и печью.

Карлебах, сидевший за столом, ничего не ответил. Однако старик раз за разом отвлекался от полировки дробовика, всякий раз глядя на Эшера с таким болезненным удивлением, будто до сих пор не мог поверить, что хотя бы один из его приёмных сыновей сумел вернуться из мёртвых.

Эшер знал, что его старый учитель не в состоянии скрыть ни скорби, ни радости, и потому не показывался Карлебаху на глаза вплоть до того момента, пока отряд не сел на поезд и не выехал из Пекина. На всякий случай Джеймс попросил Мизуками сначала сообщить Карлебаху о том, что его ученик жив, а затем уже вошёл в купе, но старик всё равно вцепился в него, расплакавшись, и далеко не сразу сумел взять себя в руки. Когда он наконец-то обрёл способность говорить, первым его вопросом было: «А супруга знает?», на что Эшер с улыбкой ответил:

– Вы уж меня простите, но да, знает. У неё актёрского таланта куда побольше, чем у вас.

Тогда они оба расхохотались, и скорбь как будто вовсе оставила старика; но теперь всё отчётливее становилось видно, что на самом деле она вовсе не ушла – напротив, воссоединение с учеником только подогрело энтузиазм Карлебаха.

Так что, обустроившись в лечебнице в ожидании ночи, профессор принялся увлечённо полировать дробовик, а затем по одному перебрал блестящие медные патроны, набитые таким количеством серебряной дроби, что одного выстрела хватило бы, чтобы живого человека разорвало на мелкие клочки.

– Вести, безусловно, могли разлететься, – рассудительно продолжил Мизуками, – и дойти и до ушей Хуана, и до гоминьданских ополченцев ещё вчера, когда сержант Тамайо прибыл в Мэньтуоко, чтобы организовать нам лошадей и грузчиков. – Он снял очки и отложил их в сторону, однако катану пристроил рядом с собой под одеяло. – Но если мы поставим охрану в открытую, то хотя бы всякая мелкая местная шушера не рискнёт сунуться в деревню ночью.