Князья Ада

– Цзян – так он, кажется, представился. Он – один из жрецов храма Бесконечной Гармонии. По крайней мере, на нём были такие же одежды.

– Они называются «и», – ввернул Эшер. – Подобную одежду китайцы носили до того, как их завоевали маньчжуры и заставили всех носить ципао и заплетать волосы в косичку. В прежнюю эпоху подобную моду переняли и японцы, однако сейчас и можно увидеть разве что на храмовых служителях. Значит, Цзян утверждает, что текст письма ему приснился?

– Да, он перерисовал буквы по памяти, – Лидия повертела бумажку в руках, в очередной раз разглядывая написанное. Цзян умудрился передать все личные особенности почерка Исидро – характерные завитушки шестнадцатого века, украшавшие буквы «я» и «у», цветочные «хвостики» у каждой буквы «д».

– Должно быть, он обладает высокой психической чувствительностью, – задумчиво протянул Эшер, – учитывая, что Исидро заперт под землёй. Как ты думаешь, не согласится ли этот Цзян на сеанс гипноза?

– Можно спросить его, однако он не очень хорошо говорит по-английски. А ты умеешь гипнотизировать людей, Джейми?

– Нет, – признал тот. – Но, возможно, Цзян согласится погрузиться в медитацию достаточно глубоко, чтобы нам удалось достучаться до Исидро в шахте.

Лидия снова взглянула на мужа, открыла рот – но закрыла его обратно, и её глаза за толстыми стёклами очков наполнились слезами.

«И что дальше? – наверняка хотелось ей спросить. – Мы всё равно попросим Исидро помочь нам, притом что собираемся бросить его там? Запечатать в могиле – в могиле, полной ядовитого газа, с разъеденными глазами, сожжённой кожей, слепого, но остающегося в сознании, без всякой надежды когда-нибудь выбраться оттуда… на всю оставшуюся вечность?»

«Да, – ответил бы ей Эшер. – И на первый вопрос… и на второй».

«Это похоже на игру в шахматы, – подумал он устало. – Или даже проще – на раскладывание пасьянса, когда ты знаешь, что осталось всего пять ходов, и понимаешь, что уже не выиграешь, но сделать с этим ничего нельзя».

«Вспоминайте меня добрым словом…» – написал в своём письме Исидро.

Эшер сгрёб супругу в объятия. Лидия стащила очки, положила их на столик рядом с письмом вампира и, уткнувшись в плечо Джеймса лицом, задрожала, как будто от лютого холода.

– Голос во сне, – жрец Цзян провёл ладонью над лысеющим теменем, и его седые брови страдальчески изогнулись.

Лидия оставалась в домике Мизуками почти до зари; и Эшер проспал до самого полудня.

Жилище Мизуками располагалось в конце заросшей травой аллеи, в самом углу японского посольства, неподалёку от небольших служебных ворот – те выводили в переулок, примыкавший к улице Лагрене. Слуги военного атташе – и, неожиданно, его любовница (Эшер слышал её голос сквозь тонкие стены, но так ни разу и не увидел её саму) – оказались верными и не болтливыми. Они обращались с гостем так, словно он был одновременно невероятно уважаемым и абсолютно невидимым.

Так что потихоньку улизнуть из Посольского квартала, чтобы в два часа пополудни встретиться с Лидией в Шёлковом переулке, не составило никакого труда.

– Полагаю, нам следует как можно скорее восстановить твоё доброе имя, – заявила миссис Эшер, пока они с мужем торопливо шагали в сторону храма Бесконечной Гармонии. – Уверена, что кто-нибудь наверняка увидел, как я тайком покидала гостиницу в три часа ночи, и, конечно же, уже пошла молва о том, что у меня появился любовник – держу пари, Аннет Откёр приплачивает персоналу гостиницы за свежие сплетни… В общем, если кто-то увидит нас вместе, пока ты одет вот в это, люди точно решат, что мой любовник – китаец. После такого мне останется разве что переехать навеки в Париж или другое подобное место. Хотя китайский любовник – это даже по парижским меркам перебор…

– Я не осмелюсь приблизиться к вам ближе чем на три шага, сударыня, – елейно откликнулся Эшер и поплотнее замотал шарфы, закрывая лицо по самый нос. У Мизуками он наконец-то помылся – в полуразрушенном домишке в переулке Дракона-Свиньи было попросту слишком холодно для подобных процедур, к тому же граф снабдил его новеньким ципао, штанами и шапкой. – А ты разве не могла одолжить у миссис Пилли пальто? А у Эллен – юбку и шляпку?

– Разумеется, но этот трюк стар как мир – мадам Откёр и сама наверняка проворачивала его уже тысячу раз. Конечно, я могла бы всем рассказать, что ты провожал меня в опиумный притон, – добавила Лидия неожиданно весело, – и вот такой вариант общество сочло бы вполне приемлемым…

– Да разве кто-то считает такое приемлемым?!

– Ладно, может, не приемлемым, но, по крайней мере, куда более объяснимым, чем любовник-китаец, и меня наверняка бы начали расспрашивать о впечатлениях… Так что мне пришлось бы ознакомиться с предметом лично, чтобы никто не уличил меня во лжи…

Когда они добрались до храма, толстый священнослужитель сообщил, что Цзян отправился собирать подаяние – как полагалось всякому доброму жрецу – и не вернётся до самых сумерек. Таким образом, эксперимент с гипнозом удалось начать, лишь когда на дворе окончательно стемнело.