Князья Ада

С наилучшими пожеланиями, Мизуками».

Когда Карлебах – заметно измотанный «жутким вчерашним опытом и тяжёлой дорогой через горы» – прочитал письмо графа несколькими часами позже, он лишь тяжко вздохнул и кивнул:

– Конечно же я поеду с ним.

Лидия задумалась, насколько эта его решимость продиктована желанием приглядеть за Мизуками. Старый профессор, как доложила ей Эллен, большую часть дня провёл в постели; Эллен трижды или четырежды заглядывала к нему, чтобы справиться о его самочувствии. Сейчас, разодетый в потрясающе старомодный синий сюртук и галстук, который можно было охарактеризовать лишь одним словом – «допотопный», Карлебах, безусловно, выглядел чуть лучше, чем вчера вечером, но его лицо по-прежнему оставалось болезненно бледным, и Лидии это совсем не нравилось.

Она коснулась его руки и мягко заметила:

– Вы же понимаете, что ваш… ваш друг… если он всё ещё жив… уже больше не тот человек, которого вы знали. Это если… если они вообще умирают?

К обеду она переоделась, но очередной траурный костюм, судя по всему, только усугубил и без того унылый настрой старика.

– То есть я хочу сказать – умирают ли они… сами по себе? Если не брать в расчёт тех, кого загрызли собаки господина Ляо, и тех, кого обезглавил бедный Ито-сан.

– Полагаю, умирают. Рано или поздно. – Карлебах потёр лицо рукой, обтянутой перчаткой. – Иначе они бы уже давно распространились далеко за пределы Праги. А вы уж мне поверьте, мадам, с тех самых пор, как я впервые узнал об их существовании, я просматривал все доступные газеты, изучал все статьи и рассказы путешественников о том, что происходит в Европе. Я прекрасно понимаю, – добавил он, – что Матьяш, даже если его тело всё ещё живо, уже не узнает меня. И ни одно из этих снадобий, – он похлопал по карманам, как всегда, набитым пузырьками со всевозможными травяными настоями, – не поможет вернуть его обратно.

«Не поможет, – грустно подумала Лидия. – Однако вы всё равно вчера прихватили их с собой в экспедицию.

И это его вы неотступно продолжаете искать, несмотря ни на что…

И прошлой ночью вам снился кошмар о том, как запечатанную шахту заволакивают пары хлорина, и именно тот Матьяш Урей, которого вы знали – бузотёр с сердцем рыцаря, названый сын, – задыхается там насмерть, а не какой-то очередной безмозглый Иной в его оболочке.

Точно такой же кошмар, как те, что преследуют меня о Симоне – даже наяву».

Они спустились в холл гостиницы. Лидия, прикрыв лицо вуалью, крепко держала старика под руку. Здесь было шумно – как и всегда в преддверии ужина нарядный зал со всеми его деревянными панелями, уилтоновскими коврами и величественной роскошью венецианских люстр наводняли не только постояльцы отеля, но и всевозможные министры, атташе, старшие чиновники и переводчики из посольств, успевшие оценить таланты местного шеф-повара и уютную, гостеприимную атмосферу обеденного зала.

Карлебах направился через вестибюль к стойке администратора, чтобы узнать, не пришли ли на его имя новые письма. Лидия, оставшись в одиночестве, повертела головой, выхватывая в общем гуле знакомые голоса. В мужчине с роскошной полуседой шевелюрой она опознала господина Откёра, французского министра торговли, а рядом, судя по всему, стояла его жена Аннет, при всей своей кошачьей мягкости и деликатности отличающаяся немалым ростом и размахом плеч, так что не узнать её было невозможно… не говоря уже о том, что её вечно окружала толпа восхищённых поклонников. А вот то сине-зелёное пятно, скорее всего, было низенькой мадам Боннифой из бельгийского посольства и её двумя дочерьми. Мужчин без очков распознать было куда сложнее – приходилось внимательно прислушиваться к речи и анализировать походку…

– …а я вам вот что ска’ажу, полковник Моррис, – послышался голос с сочным итонским акцентом, а следом – ну разумеется! – невероятно раздражающее хихиканье. – Как па мне – так никакой разницы нет, кто сядет в президентское кресло – Юань или ещё кто…

Лидия похолодела. Она узнала этот голос.

Эдмунд Вудрив.

Его сутулая фигура виднелась возле дверей – мистер Вудрив как раз передавал пальто и тёплый пиджак портье-китайцу. А Карлебах основательно заболтался с кем-то у стойки…

– Вы же знаете, что нам всё равно придётся выбивать немцев с Шаньдуня, не сейчас – так потом…

Ещё минута – и он повернётся. Лидия понимала, что её чёрное траурное платье выбивается из общей толпы так, что даже столь невнимательный человек, как Эдмунд Вудрив, просто не сможет её не заметить. Миссис Эшер поспешно юркнула в ближайшую открытую дверь, ведущую в одну из отдельных гостиных, и захлопнула её за собой. И тут же воскликнула:

– Ох, простите, пожалуйста! Туй-бу-ци, – старательно выговорила она, надеясь, что сказанное ею прозвучало как «Прошу прощения», а не как нечто жутко грубое.

– Ничего, – джентльмен-китаец поклонился, и когда Лидия собралась улизнуть обратно в холл (молясь про себя, чтобы не угодить прямо в руки Эдмунду Вудриву), жестом попросил её остаться.

– Мис-сус Эшу?

От удивления Лидия замерла на месте, сумев лишь кивнуть в ответ:

– Да.