Князья Ада

– Предлагаю тебе посетить спиритический сеанс в любом уголке Лондона, – ответил Эшер, – и посмотреть на таких же людей, беседующих с почившими предками. Или пообщаться с верховным командованием французской армии, чтобы услышать, как высокий боевой дух защищает от немецких пулемётов. Полицейское расследование всегда проходит одинаково, не важно, в Пекине или в Лондоне, и если кто-то из нас двоих не сумеет придумать убедительную причину, почему какой-то конкретный китаец захотел отправить твоего сына на виселицу, то судьи в Лондоне будут смотреть на имеющиеся факты. А имеющиеся факты таковы, что галстук твоего сына болтался на шее девушки, которая обманом пыталась затащить его под венец.

Гобарт открыл рот, чтобы в очередной раз гневно возразить, но Эшер спокойно выдержал его взгляд – он уже привык к этим вспышкам за те месяцы, пока учил сэра Гранта китайскому. Не желая терять обещанные пятьдесят фунтов – а с ними и возможность завершить обучение, – Эшер уклонялся от летевших ему в голову книг, уворачивался от кулаков, стоически выдерживал потоки отборнейшей площадной брани. Любопытно, что Гобарт, остывая, как будто вовсе не помнил, что говорил и что делал в минуты ярости. И оправдывался абсолютно общими фразами – мол, ну, вот такой вот я, что поделать…

Интересно, а ту девчонку, надругавшись над ней, он простыней задушил тоже потому, что «ну, такой вот он»?..

– Ты же сам понимаешь, что Эддингтона не удовлетворит ответ «это сделал какой-то китаец», – продолжил Эшер и выразительно замолк, как бы говоря – «так что это ты мне расскажи, почему «каким-то китайцам» так хочется, чтобы твоего сына повесили. Или почему им так нужно, чтобы ты увидел, как его вешают».

Гобарт, прекрасно уловивший недосказанное, прокашлялся. Румянец, проступивший на его щеках, был таким ярким, что больше походил на неумело нанесённый грим.

– Безусловно, ты прав, – Гобарт сел на место. – Но тут, видишь ли, какая проблема – ни один белый человек не сможет сказать наверняка, кто из этих узкоглазых работает на тот или иной тонг[36], банду, Триаду, клан или чёртов Гоминьдан. Конечно, они могут тебе наплести про… скажем, месть за кого-то, или защиту, или… не знаю, пятно на семейной чести… но как ты узнаешь, правда это или нет? Единственное, о чём я прошу тебя – отыщи какие-нибудь убедительные доказательства, – по крайней мере, достаточные, чтобы судьи поверили, что Рик этого не делал и не мог сделать. Им не обязательно быть правдивыми, – заметив, как Эшер открыл рот, чтобы возразить, Гобарт раздражённо поднял руку. – Просто сделай хоть что-нибудь, ладно? И не трать время в поисках нужного китайца.

Подобную песню Эшер неоднократно слышал от собственного начальства в те годы, когда ещё служил в разведке – всякий раз, когда просил дозволения разобраться углублённо в каком-либо деле, впоследствии оказывающемся очередными подковёрными играми самого департамента. Так что он сразу понял, что дальнейшие расспросы бессмысленны.

– … к тому же, если честно, это не моё дело, – объяснял он позже Лидии, пока та разбирала ворох топорно переведённых документов, присланных графом Мизуками из полицейского управления Пекина тем же вечером. Сам Эшер устроился на полу, сложив ноги так, чтобы пристроившаяся между ними Миранда не смогла уползти далеко.

Полученные из управления архивы, разложенные Лидией по аккуратным стопочкам на мраморном столике гостиной, рассказывали обо всех случаях исчезновений или внезапных смертей, произошедших в Пекине с начала марта текущего года – когда последний из «отрядов обезглавливания» закончил наводить порядок после всех бунтов, – и до конца мая. Это были все сводки, которые сумели раздобыть чиновники по поручению графа.

И, в сущности, с их помощью удалось выяснить лишь то, что в Пекине обреталось слишком много нищих, враждующих банд и крестьян, которые стекались сюда из разрозненных деревень, так что уследить за всеми сразу полиция была не в состоянии.

– Честно говоря, – продолжил Эшер, – я не думаю, что Гобарт решится заложить меня немцам. Да, он человек вспыльчивый и грубый – а с женщинами, судя по всему, и вовсе обращается по-скотски, – но за все годы нашего знакомства я ни разу не видел, чтобы его преданность британской короне как-то пошатнулась.

– Значит, ты намерен посетить этого Ан Лу-таня, который поставлял сэру Гранту девушек?

Эшер ненадолго умолк, глядя, как Миранда, цепляясь за его колено, неуверенно встаёт на ножки.

– Не знаю. Десять к одному, что даже если я и добуду доказательства, что старший Гобарт развлекается подобным образом, младшему они всё равно никак не помогут. Скорее всего, всё кончится тем, что сэр Джон Джордан попросит меня держать язык за зубами. И дело даже не в том, насколько уместным кажется подобное обращение с китаянками ему самому – на кону стоит репутация всего посольства. Не говоря уже о том, что Гобарт, скорее всего, не единственный на весь Посольский квартал, кто пользуется услугами Ан Лу-таня.

Лидия поморщилась: