Князья Ада

От главного крыльца «Вэгонс-Литс» до дверей Пекинского клуба было всего пятьсот ярдов вдоль двух самых патрулируемых улиц Китая, но Эллен, судя по всему, изрядно начиталась романов о «жёлтой опасности» и теперь свято верила, что даже во время столь короткого путешествия эта самая опасность будет подстерегать её госпожу решительно на каждом шагу.

– Галстуки – важнейший инструмент мужского выживания в чужой стране, Эллен, – со всей серьёзностью ответил Джеймс. – Я лишь надеюсь, что ребе Карлебах не забыл надеть фрак перед выходом, в противном случае метрдотель клуба не пустит его на порог, сколько бы галстуков он ни купил.

Впрочем, позже Эшеру выпал случай и самому оценить наряд Карлебаха. Этому поспособствовала привычка глядеть в оба, присущая любому опытному полевому агенту независимо от того, водит ли он дружбу с вампирами. Эшер замечал всякую дверь, всякий транспорт, всякого прохожего, которые попадались на его пути через Посольскую улицу и проспект Марко Поло, пока нанятый им рикша бодрой рысью тащил повозку к Пекинскому клубу. Эта же привычка заставила Эшера за последние три дня внимательно ознакомиться – а заодно ознакомить и Лидию – с планировкой гостиницы, разработать шесть способов забрать припрятанные в генераторной деньги, запомнить каждую лестницу, каждый чердак, каждый шкаф и особенно – каждый выход. Просто на всякий случай.

Как гласила старая поговорка, ходившая в департаменте, – «время, затраченное на подготовку, лишним не бывает».

Ночь выдалась холодной, так что Эшер повыше поднял воротник пальто и натянул цилиндр так, чтобы поля закрывали лоб. Тем не менее это не мешало ему замечать знакомые лица: полковника фон Мерена и старого седого пройдоху Айхорна, выходящих из ворот немецкого посольства; секретаря министра торговли Оду-сана в щегольском костюме, сшитом по лондонской моде, шагавшего по улице от японского посольства к банку Шанхая и Бангкока; старого китайца Мяня, торговавшего по всему Посольскому кварталу газетами и бамбуковыми корзинами, параллельно – как подозревал Джеймс, – подвизаясь почтальоном как минимум у одной шпионской сети – а может, даже и в нескольких.

Так что, когда Эшер выбрался из повозки возле ярко освещённых бронзовых дверей Пекинского клуба и расплатился с рикшей («двадцать пять центов, в любую точку города, быстро-быстро…»), он сразу же заметил, как из ворот австрийского посольства, лежащего в паре сотен футов дальше по улице Оленя, выходит ребе Карлебах. Его чудовищно старомодное пальто, белую бороду и шляпу с низкой тульёй невозможно было не узнать даже издали. Поэтому Эшер не сразу направился к дверям клуба, а прошёлся вниз по улице, наблюдая за высокой ссутуленной фигурой, маячащей у ворот посольства. Карлебах обернулся, попрощавшись с кем-то, а затем поклонился, коснулся полей шляпы и направился к клубу. И никаких покупок у него с собой не было.

Эшер ещё пару мгновений постоял, глядя на профессора, а затем отправился в клуб. В вестибюле его уже дожидалась Лидия – восхитительно красивая в зелёных и янтарно-жёлтых шелках, – а вместе с ней барон Дроздов со своей горластой баронессой и худосочный старый профессор Фейдро. Когда Карлебах поднялся в вестибюль, Эшер не стал расспрашивать его об австрийском посольстве – но позже отметил, что за всё время ужина, состоявшего из отменной йоркширской ветчины с зелёным горошком, ребе и сам ни разу не упомянул о нём. Как и о том, купил ли он галстуки. Лидия же спросила, как прошёл его визит в Шёлковый переулок, не нашёл ли он проводника, чтобы посетить храм Вечной Гармонии, – Карлебах ответил, что не нашёл, – и посетовала, что ему пришлось так быстро уехать из отеля.

В общем, как отметил про себя Эшер, врать его наставник не умел совершенно.

«Так что если бы даже Министерство внутренних дел Германии попыталось завербовать его, то очень быстро бы разочаровалось».

Как бы там ни было, Джеймс даже представить себе не мог, чтобы его друг допустил, чтобы какое-нибудь правительство хотя бы краем уха услышало что-нибудь об Иных. Особенно его собственное и особенно теперь, когда оно вступило в тесный союз с Германией.

И всё же стоило запомнить эту деталь.

Потому что в гостинице Джеймса дожидался Исидро.

На обратном пути Карлебах, Джеймс и Лидия наняли двух рикш.

Когда чета Эшеров переступила порог «Вэгонс-Литс», слуга-китаец передал Джеймсу записку, написанную характерным почерком шестнадцатого века. Под вопросительным взглядом Карлебаха Эшер выразительно нахмурился и сообщил: «Это очередные сплетни о Ричарде Гобарте», – и отправился следом за слугой в ту отдельную гостиную с голубыми шторами, где прежде встречался с графом Мизуками. Исидро обнаружился в кресле у камина, разглядывающий популярный путеводитель по улицам Пекина.

– Я переговорил с ещё одним вампиром, – сообщил он, когда Эшер закрыл дверь.

– Значит, местные – как минимум один из них – всё-таки владеют английским? – Эшер стащил перчатки и протянул руки к огню. – Или испанским – иезуиты уже три столетия посылают сюда миссионеров…