Княжна Мстиславская

Егор подвесил кошель на пояс, исподлобья взглянул на Годунова. Тот спокоен, никакой беды не чует. А Бельский всегда как пружина. У Егора мелькнула мысль - надо было Лютому сказать, кто его тёщу зарубил. Вот бы тогда опричник по сторонам оглядывался до самой гробовой доски. Успеется, ротмистр осенью обещался в Москву приехать, тогда и обсудим, как с Бельским поступить. До весны не дожить опричному чёрту.

Сделав шаг вперёд, Егор склонился к Годунову.

- Разбойничий атаман Кудеяр велел передать, что Шуйские хотят жену у царевича Фёдора поменять, - только и успел он сказать, как Борис взвился и залепил ему рот ладонью.

Тяжело дыша, боярин потёр грудь, отошёл к индийскому столику на выгнутых ножках, взял там чарку толстого стекла, отпил из неё. Выдохнул. Развернулся. Глаза уже спокойные, чуть прищурился.

- Всё сказал? - Егору говорит. Тот кивнул.

- Иди отсюда, и никому о том, что тут говорили, не вздумай слова молвить! - Годунов глянул на Бельского, потом снова на казака.

- Вы где квартируете? - спросил.

- На Скородуме две соседские избы заняли с конюшней да сараями, - ответил Егор. - Это ещё Кольцо весной позаботился. Хочет там сибирских гостей селить. А пока мы живём.

- Там и будьте, - Борис повёл головой, будто тесно стало в тугом воротнике. - Если кто спросит чего, говорите, что на службе у меня. Всё, иди.

Позвякивая золотыми шпорами, Егор вышел. Вскоре Богдан с Годуновым услыхали, как казаки вынеслись на лошадях со двора и поскакали по Варварке.

Борис посмотрел на Бельского, устало сел на скамью и воткнув в столик локоть, опустил на руку голову. Вся Москва знала, но никто никогда не говорил вслух, боясь быстрой и лютой казни, об атамане Кудеяре. Был разбойник старшим братом царя Ивана Васильевича и прав на корону имел побольше всех.

- Тут надо подумать, кого они вместо Ирины хотят, - проронил Годунов. - А потом уже и дело делать.

Бельский встал, прицепил саблю к поясу, подошёл ближе, похлопал Бориса по плечу.

- Говорил я, земщина голову подымает, не верил ты мне, - сказал он. - А Ирину им не отдадим. Поеду я, чего тут говорить.

Годунов приподнялся, кивнул только и осел на лавку. Едва Богдан вышел, как он растянулся на лавке и закрыл глаза. Если Шуйские Ирину от Фёдора уберут, то всем Годуновым несдобровать. Кого же они хотят в жёны царевичу? Ох, хитры князья Шуйские, да мы тоже не промах.

Бельский ехал не торопясь, задумавшись. Все около трона колотятся, толкутся, один он в стороне. А ведь если Иван Васильевич богу душу отдаст, то Фёдор будет царём, а это сила Годуновых. Но у царевича здоровье слабое, как и бы и сам за отцом то не ушёл вскорости. А царевич Дмитрий? Богдан не заметил, как его аргамак хивинской породы остановился посреди улицы.

«На Дмитрия никто не глядит сейчас, а ведь он в царском распорядке пока на втором месте после Фёдора, - подумал Богдан. - Пора, наверное, и мне подумать, как поближе к трону царя встать. Сейчас неплохо, а что завтра будет? Вот и съезжу я к Нагим, покалякать о разном, да и царевича Дмитрия приветить. Не помешает».

Очнувшись от мыслей, опричник дёрнул повод и ударил коня по бокам каблуками сапог - пошёл! С места в карьер взял аргамак и полетел лёгкой птицей по грязным московским улицам. За Бельским, не отставая, неслись дворяне, пригнувшись к гривам своих коней.

Пятая глава. Кирила

Утром Егор проснулся на рассвете. В горнице он спал один: казаки, поставив его своим есаулом, ночевали отдельно. Да и употреблять пиво с вином при Егоре они начали стесняться. Хотя у каждого из них была своя очень интересная судьба, но жизнь их товарища поцарапала и жёсткие казачьи сердца. Яша Бусый всё поминал, как Егор, мальцом ещё, смог зимой с двумя малышами из Москвы до Ковно добраться. Арефий с Ефимом только вздыхали, переживая, и чтоб не очень расстраиваться, каждый день, кроме постных, брали по жбану веселящих напитков.

Сегодня же, в Духов день, Егор велел не пьянствовать и девок к себе не таскать. Решил коней промять, а то, пока встречи с Годуновым ждали, из Москвы не трогались. Вчера Егор за два рубля купил шахматы - китайскую игру, давно хотелось. Арефий знал, как в них играть, научил и казаков. Весь вечер стучали фигурками по деревянной клетчатой доске. И Ефим потихоньку стал брать над всеми верх. Видать, больше всех понимал в азиатском развлечении.

- Вот, так и воевать надо, не спеша, обдумать, да прикинуть, как враг поступит, - приговаривал он, рубая пешек и туров. - Глядишь, и Нарву бы не отдали два года назад.

Сам Ефим Пятница еле ушёл тогда от наёмников Понца де ла Гарди. Увидел, что там вытворяют немцы, французы и прочее отребье под шведскими знамёнами, и бывший беглый холоп, ставший в Нарве уважаемым плотником, потерявший там семью, дал слово отомстить. И в казаки потому подался, чтоб воинское дело отучить как следует, с хитрецой, да ухватками бродяжьих воинов.

Из Москвы выехали не торопясь, миновали рогатки на околице, Арефий свистнул в два пальца стрельцам, узнав среди них того, что весной помогал на Ивановой горке за две копейки. Тот помахал рукой в ответ.