Князь. Всадники ночи

– Девочку мою выкупите, милые. Выкупите, изведут ее поганые, маленькая совсем. Не дайте пропасть, Бога молить буду.

Она подхватила бадью, догнала подруг. Однако неправильное ее поведение было замечено: татарин, что стоял у сарая, поймал женщину за волосы, отволок в сторону, бросил на коновязь, принялся хлестать плетью. Когда устал – сорвал и без того драную одежду и дал пинка: чтобы спешила за водой.

– Когда же наконец стемнеет? – отвернулся к своей полусотне князь и снова рыкнул: – Ну чего вылупились? Отдыхайте!

Хорошо хоть, все холопы были либо корельские, либо поморянские. До них татары не доходили. Если бы кто среди рабынь родственницу узнал – драка началась бы непременно.

– Конязь Андрей? – сбоку заглянул круглолицый курносый татарин. – Хан Гиляз тебя к себе за стол зовет, поклониться велел.

В юрте было сумрачно и душно, хотя в очаге и не теплилось ни одного уголька. Пахло кислятиной – скорее всего, от большущей бочки, в которой пенилось что то молочное. Едва Зверев переступил порог, как пригласивший его татарин зачерпнул медным ковшом этой белесой бражки, подал гостю. Андрей выпил. На вкус – обыкновенный кефир, хотя и с легкой горчинкой.

– Да пройдут твои годы в здравии, князь, – кивнул ему с небольшого возвышения Гиляз бек. – Входи, садись к столу, угощайся. Почтенный Вырот нукер обмолвился, ты о янычарах не меньше его ведаешь?

– Кто же про них не знает? – пожал плечами Андрей и сел к накрытому достархану напротив боярина, зачерпнул из ближней пиалы горсть орешков. – Прекрасное турецкое изобретение. Берете маленького мальчика, десять лет учите его воевать, после чего ставите в строй. Такой боец и вправду двух трех западных воинов стоить будет. Да и предан до мозга костей, потому что никакого иного мнения и воспитания, кроме как полученного в казарме, знать не будет. Ну как ему предать султана, если про существование иных правителей он просто знать не будет? А самое удобное – так это то, что наследником янычара является сам султан. Посему этих храбрых воинов можно награждать со всей щедростью, не жалея серебра. Все равно оно в конце концов вернется в казну.

– Это я слышал, – кивнул хан. – Но Вырот нукер сказывает, что воины сии набираются не из вольных храбрых народов, а покупаются где попало, что все это рабы.

– Мальчики покупаются, маленькие, – уточнил Зверев. – И воспитываются воинами.

– Вот в это я поверить никак не могу! – всплеснул руками Гиляз бек. – Никак не могу! Раб не может стать воином. Никогда! Раб – это раб, животина трусливая и тупая. Как ее ни воспитывай, чему ни учи – ничего, кроме раба, из нее не получится… Курагу попробуй, княже. Очень мне эта нравится. И сладкая, и упругая, и с кислинкой. Бо часто нечто липкое и вязкое купцы привозят, в рот взять противно.

– Благодарю, уважаемый. – Зверев взял пальцами несколько рыжеватых прозрачных ломтиков, положил на язык.

– Ну как? Люблю я эту страсть! Иные мясо любят, другие орехи али рыбу, а я без кураги за стол никогда не сяду. Что за удовольствие без кураги? Али, поднеси нам еще кумыса. Видишь, у гостей во рту пересохло.

– Воспитание – великое дело, благородный Гиляз бек, – поднял палец боярин. – Из ласкового щенка легко цепного пса вырастить можно, али трусливого пса бездомного, али помощника умелого при соколиной охоте. А какие сокола в Исфахане! Чудо, а не сокола! Они, хан, сами с собаками уговариваются, ровно язык общий имеют! Сокол ей куда бежать указывает, в какую сторону птицу выпугивать, куда к хозяину бежать!

– Нет, досточтимый, я про рабов султанских все же уяснить хочу, – не дал увести тему в сторону Гиляз бек. – Коли ты верные слова сказываешь, так и я себе таких славных воинов заведу. Знаю, вот я что придумал! Али, приведи раба мелкого… Ну этого, кривого, что о прошлом годе Муслиму на ногу наступил. Веди его сюда. – Хан, послав с поручением слугу, поднял налитую кумысом пиалу: – За вас, гости мои дорогие! Давно столь интересной беседы я ни с кем не вел. Вот уж не думал, что среди русских тоже достойные мужи встречаются.

Князь и боярин переглянулись, но выпили. Андрей прихватил еще немного кураги, прожевал.

– Ты прав, Гиляз бек. И вправду достойное лакомство. Хотя в сравнении с копченой пеструхой…

– Ты просто голоден, князь! – засмеялся хозяин. – Ничего, я слышу блеянье баранов и журчание крови. Скоро у нас будет много горячего вкусного мяса. А когда ты насытишься, то поймешь: баран нужен для наполнения желудка, а курага – для наслаждения ее вкусом.

В юрту влетел уже знакомый Звереву мальчишка, кувыркнулся на коврах, заелозил руками, поднялся на колени, пополз к Гиляз беку:

– Прости, господин… Я не виноват, господин… Я ничего не делал, господин!

– Вы видите, почтенные? Разве из этого ничтожества может вырасти воин? Он не годен даже на шкуру для бубна! Но ради вас, уважая ваше мнение, я сделаю еще одну попытку. Али, дай ему нож. Тот, большой, для мяса.

Слуга кивнул, снял со стены ремень, на котором болтались кожаные ножны, вытащил из них тесак в половину локтя длиной и сунул его в руку раба.

– Я не виноват, господин!