Князь Трубецкой

Такая вот революция получилась. Или не получилась. Из-за ерунды, между прочим, сорвалась. Из-за чистоплюйства и нерешительности. Вот если бы у Трубецкого не отказали бы нервы… Если бы балтийские матросики взяли бы Зимний в декабре тысяча восемьсот двадцать пятого, а не в октябре семнадцатого, если бы революционеры поставили к стенке Николая Павловича с домашними и заставили бы Константина… Сенат… Российскую империю — всех заставили бы крутиться, вертеться и строить счастье народное… даже, если придется, вопреки желанию этого самого народа…

И нужно было всего-то диктатору все взять в свои руки, правильно расписать роли, подготовить запасные варианты и не слюнтяйничать, а рубить, резать, стрелять… Чистоплюев из своих еще до начала восстания прижать к ногтю… вывести в расход, если понадобится.

Группы боевиков из народа. Что — мало бродяг и прочей сволочи шаталось в то время по России? Поляков привлечь, пообещать им свободу и Речь Посполитую «от можа до можа»… Сколько там нужно на Санкт-Петербург решительно настроенных и подготовленных людей? Не решительность на площади демонстрировать, а стрелять-резать-взрывать. Вариантов много — от прямого уничтожения царской семьи с родными и близкими до подлого нападения группы неизвестных на царя-батюшку да жену его с детишками. Группу можно просто уничтожить потом или арестовать и организовать показательный процесс…

Множество вариантов — результат один. Победа! Россия становится свободной уже в тысяча восемьсот двадцать пятом. И все это, по сути, зависит только от одного человека — князя Трубецкого.

— Ты понимаешь? Все будет зависеть от тебя и только от тебя. — Старцы похлопывали его по плечу, жали руку от избытка чувств.

Мы бы и сами, говорили они, но ты же понимаешь, что только ты… Так уж сложилось, понимаешь? Но ты же можешь? Ты можешь! Вот сделай все как мы говорим — и все получится. И восстанет Россия! Поднимется с колен… Хотя… тьфу ты, что значит — поднимется? Она на них никогда не опустится, сама кого хочешь в любую позу поставит.

Можно было бы попытаться тебя отправить поближе к решающему моменту, в год эдак восемьсот двадцатый. Но пока ты акклиматизируешься, свыкнешься с новым телом… Вообще можешь прослыть сумасшедшим, лишившимся памяти. И кто с тобой после этого заговоры строить будет? А уж диктатором и подавно не назначат. Так что давай мы тебя в тысяча восемьсот двенадцатый?.. В июнь. Если что — все странности твоего поведения можно будет списать на жару, волнение, тепловой удар, в конце концов.