Князь советский

– Так что насчет немцев? – спросил Клим. – Для получения паспортов от них требуют справки, которые они не могут принести: для этого им надо возвращаться в Саратов, а у них нет денег.

Баблоян пожал плечами.

– В интересах государства мы вообще не должны их выпускать. Если они всем табором приедут в Германию, эта история просочится в прессу, и мы получим очередной поток клеветы на советский строй.

– Но ведь можно что-нибудь сделать!

Баблоян смерил Клима оценивающим взглядом.

– Пятьдесят рублей с носа, – одними губами прошептал он. – Если вы так печетесь о своих немцах, ищите деньги на «госпошлину». Только в валюте, пожалуйста.

Клим усмехнулся: Баблоян жил на всем готовом – зачем ему валюта? Вывод напрашивался только один: он, как и многие кремлевские начальники, подумывал об эмиграции и искал способ разжиться валютой на случай, «если все рухнет».

В газетах то и дело появлялись статьи об изменниках, которые уезжали в заграничные командировки и отказывались возвращаться в СССР. Невозвращенцами стали личный секретарь Сталина Бажанов, видные чекисты Думбадзе и Ибрагимов и многие другие. Это было бегство с тонущего корабля. Каждый из партийцев знал, что его в любой момент могут привлечь даже не за собственные грехи, а за дружбу с неугодным лицом. Причем наперед нельзя было сказать, кто завтра окажется в опале.

– А вы не могли бы помочь мне организовать интервью со Сталиным? – спросил Клим. – Я думаю, что в обмен на него «Юнайтед Пресс» помогло бы вам решить проблему с немцами Поволжья.

– У меня нет такой проблемы – она есть у вас, – насмешливо сказал Баблоян. – Всего хорошего!

В системе большевистских ценностей доступ к товарищу Сталину стоил гораздо дороже каких-то там немцев. В любом случае Баблоян не собирался им торговать.

Глава 26. Немцы Поволжья

1.

«Книга мертвых»

Я съездил на подворье церкви святого Михаила – это старейший лютеранский храм в России, основанный еще в XVI веке. Службы там не ведутся уже несколько месяцев: рядом находится Центральный аэродинамический институт, и Моссовет постановил закрыть церковь, потому что прихожане «мешают надлежащим образом организовывать охрану» и создают «угрозу диверсии и шпионажа».

На самом деле церкви, да и все остальные независимые от государства организации, уничтожают для того, чтобы в стране не было свободных источников доходов и общественной поддержки. Материальные блага, признание и порицание могут исходить только от партии – это дает возможность контролировать всех и вся.

Московские лютеране пытаются спасти свой храм, но надежды на успех маловато. Большевики придумали формулу, которая позволяет им закрывать церкви «по просьбам трудящихся», – комсомольцы ходят по окресным домам и спрашивают жителей: «Вы поддерживаете борьбу с религиозным дурманом? Тогда распишитесь!» Никто не осмеливается отказаться, потому что если ты скажешь хоть слово в защиту свободы вероисповедания, об этом сообщат твоему начальству и ты превратишься в верного кандидата на увольнение в ходе ближайшей чистки.

Я не представляю, что будет с поволжскими немцами, когда их прогонят из храма, – они и так живут в чудовищных условиях! Я насмотрелся на измученных женщин и бритоголовых исхудавших детей, вот уже несколько месяцев не видевших бани, – их стригут наголо, чтобы не было вшей. Мужчин и подростков вовсе не было видно – они пытаются зарабатывать деньги в качестве грузчиков и чернорабочих.