Князь Мышкин и граф Кошкин

–А как же! Форму по любому надо поддерживать,–он достал из сумки полотенце,–Вставай, лежебока! Проспишь все царствие небесное.

–Хо–о–о–о–лодно! Закрой окно.

–Зачем? Свежий воздух бодрит,–в ответ я глубже закопалась в одеяло,–Вылезай, сейчас ребята приедут.

Ребята приехали только в половине первого.

–Блин! Чтоб я так жил! Два часа просидеть в чистом поле, да еще в запертом наглухо вагоне. Полный отстой!–Андрюха стянул с плеч огромный рюкзак и плюхнулся на землю. Остальные последовали его примеру.

–Молчал бы лучше,–Маришкин рюкзак спланировал точно на Андрюхин живот,–Ты же дрых все время, как сурок. А мы с Танькой не знали, куда от твоего храпа деваться.

–Кто храпел? Я храпел?!! Да это у тебя глюки были!

–Кончай перекур,–Серега поднял Андрюхин рюкзак и потащил в дом,–Дел навалом.

Дальше пошла обычная суета. Кто мангал для шашлыков ставил, кто дрова добывал. Девчонки занялись инвентаризацией съестного. Выяснилось, что забыли купить хлеб. Тащится в магазин, а ближайший был у станции, никому не хотелось. Женская половина сразу заявила, что мучное вредно, а лишние калории им ни к чему. Мужскую часть компании такая постановка вопроса не устраивала, но, при этом, каждый ссылался на крайнюю занятость.

«Ладно, я схожу,–Макс отложил в сторону топорик и поискал глазами Кузину,–Наташ, поможешь мне?» Та едва заметно кивнула. Народ посмотрел на них, как на спасителей. Тут же кто–то вспомнил, что неплохо бы купить еще пачку чая, да и спички, пару коробков, на всякий случай.

Шашлыки были готовы только в шестом часу, к тому времени наша компания уже напоминала голодную стаю волков. Первые десять минут прошли в полном молчании, все сосредоточенно жевали, но, как только народ насытился, то сразу потребовал зрелищ.

Юрка достал из чехла гитару и любовно погладил гриф: «Полчаса назад я ее, красавицу, с голодухи слопать был готов, а теперь….», – его пальцы привычно пробежали по струнам. Ребята одобрительно зашумели и приготовились слушать. Гусев потренькал несколько минут для разбега, потом запел.

Вдруг я вспомнила про Кузину. За столом ее не было, Макса тоже. Ну и ладно. Главное, чтобы Наташке дурь в башку не лезла. Потом кто–то предложил разжечь костер, кому–то понадобился консервный нож, и мои мысли побежали в другом направлении.

Уже давно стемнело, а мы все сидели за столом. От ночной свежести девчонки начали поеживаться, некоторых стало клонить ко сну. Надо было срочно поить народ чаем.

Чайник в темной кухне я разыскала с трудом, свет мы так и не включили. Потом стала искать спички.

–Вообще–то разочаровываться в людях приходиться довольно часто,–произнес чей–то голос.

Я притихла. Голос принадлежал Максу.

–У меня друг есть,–продолжал Князев,–Мы с детского сада вместе, так мне до недавнего времени казалось, что я его знаю, как самого себя. А полгода назад понял, что это не так.

В темноте моя рука напоролась на какую–то посудину и та с грохотом скатилась со стола. Минуты не прошло, как из соседней комнаты появился Макс, а следом за ним Кузина.

–Чаю хотела согреть, а фонарь забыла,–попыталась я объяснить ситуацию.

–Сейчас принесу,–Князев поднял с пола упавшую кастрюлю и вышел. Мы остались с Наташкой вдвоем.

–Вот память проклятая, ведь еще утром хотела свет наладить,–продолжала я оправдываться.

–Давай помогу, а то ты всю кухню разворотишь,–она улыбнулась и принялась шарить по столу в поисках спичек, а голос ее больше не походил на хрип утопленника. И это было уже кое–что.

Три дня пролетели незаметно. Шашлыки, футбол, поход к роднику, осмотр местных достопримечательностей, костер, опять шашлыки….. В Москву мы возвращались усталые, но довольные. Наташка смеялась и болтала без умолку, в общем, напоминала прежнюю Кузину. Максу я была благодарна.

***

После праздников началась «сумасшедшая» весна. Природа так долго спала и ленилась, что, по всей видимости, устыдившись, стала яростно наверстывать упущенное. Город приобрел изумрудный цвет, зашелестел, загомонил и наполнился обалденными запахами. Сидеть в душном помещении не было никакой возможности, при первом удобном случае мы вылезали на воздух и шатались по улицам до изнеможения. Ходили мы теперь, как правило, вчетвером.

Я просто не могла бросить Кузину на произвол судьбы, тем более что по–настоящему она в себя так и не пришла. Вывести Наташку из равновесия могло, что угодно. Рекламный щит с памперсами, витрина с детским питанием, карапуз в песочнице и у нее тут же начинали дрожать губы. Имя Павел она вообще слышать не могла, впадала в тихую истерику. Как назло, нашего шефа звали Павел Андреевич, и, как только кто–нибудь произносил его имя–отчество, у Кузиной моментально менялся цвет лица. Ясное дело, что при таком раскладе, одну оставлять ее было нельзя, но и таскать с собой третьей тоже радость небольшая. Слава богу, Князев оказался человеком понятливым. Он ее встречал, провожал, приносил какие–то журналы, книги и, если мы собирались куда–то пойти, то в назначенное место они являлись всегда вдвоем.