Князь мертвецов-2

Створки разъехались, и Митя неспешно повел автоматон в стойло. Следом въехал надутый Ингвар. Митя раздраженно передернул плечами: если германцу угодно обижаться, то кто ж ему Живич? Митя потянул рычаг, сбрасывая давление. Зашипело. Митя подождал пока белые облачка перестанут виться у точеных стальных копыт, и выпрыгнул из седла, стряхивая с плеч плащ. Рядом спускал пар автоматон Шабельских. Вот бы и с Ингваром так — открыл клапан и пшшшш… никаких глупых обид!

Шипение затихло, Митя повесил гоглы и плащ на крюк, шагнул к дверям… и лишь тут понял, что в доме творится суета. Из задней двери дома сперва выскочила Маняша, окинула дворик паническим взглядом и тут же спряталась. Затем появилась Леська — тоже огляделась, покачала головой, и скрылась. Последним чертиком из табакерки вылетел Антип, рысцой оббежал двор и зычно проорал в распахнутую дверь:

— Никак нет, барыня, нету ее здеся!

— Боже мой, куда же делась эта несносная девчонка, мисс Джексон ее ждет! — донесся плачущий голос тетушки.

— На чердаке зараз ще поглядим, не извольте беспокоиться, барыня! — энергично ответила Леська и дверь снова захлопнулась.

Митя задумчиво хмыкнул, оглядел бывшую конюшню, приспособенную Ингваром под мастерскую: с приткнувшимся в углу маленьким токарным станком, тисками, столом, заваленным мотками проволоки и кусками металла. И безапелляционно скомандовал:

— Вылезайте, кузина!

Ответом ему была тишина, только Ингвар удивленно обернулся.

Митя подождал мгновение и уже нетерпеливо потребовал:

— Вылезайте, вылезайте! Вы же понимаете, что мы с Ингваром вас в два счета найдем и сдадим вашей маменьке для наказания за глупые прятки. Да еще в таком опасном месте, как мастерская.

— А нечего в доме всякие опасные штуки заводить! — через мгновение откликнулся тоненький склочный голосок, и кончики Ниночкиных косичек, как рожки жука, высунулись из-под стола. — Я вот скажу, что это вы меня украли!

— И на базар сволокли… — пробормотал Ингвар, подтягивая крепление на ноге паро-кота. — Продавать задешево.

— А если обратно забрать — так уже задорого. — подхватил Митя.

— С двойной доплатой!

— Шутите? С тройной! — вытягивая из автоматона саквояж с ценными бумагами, закончил Митя, и уже совсем тихо пробормотал. — Если вдруг что — так и скажем. Доплата за Ниночку. — они с Ингваром переглянулись и дружно хмыкнули.

Зашуршало, и Ниночка выползла из-под стола целиком. Митя поморщился, но вовсе не потому, что на ее подол налипли клочья паутины, а чулки и туфли покрывал слой пыли. Единственным достоинством шерстяного, под горло, платьица девочки была его новизна. Шерсть даже на вид казалась грубой, и должна была неприятно раздражать везде, где не защищали нижние юбки и сорочка. Пуговицы дешевые, да и сидело платье откровенно худо, потому что куплено было на вырост. Тетушка весьма бережливо обращалась с деньгами, что выделил отец на обзаведение, но… эта рачительность не радовала. Ниночка выглядела как… дочь вдовы титулярного советника, живущей на оставшийся от мужа пенсион. А вовсе не как племянница главы губернского Департамента полиции… и уж тем более не как кузина почти что Истинного Князя!

— Вы — злые мальчишки! — угрюмо сказала Ниночка, нацеливая в них рожки торчащих косичек.

— Как можно! — искренне возмутился Митя. — Злой тут только я. Ингвар у нас весьма положительный юноша.

— Положительный — это значит, хороший? — деловито уточнила Ниночка и получив подтверждающий кивок, гневно помотала головой. — Хороший с плохими не дружит, а ты с Митькой дружишь!

Кажется, Ингвар хотел сказать, что вовсе не дружит. Он даже рот раскрыл, да так и замер. Движение мысли отчетливо рисовалось на его лице, он хмурился, морщил нос, прикусывал губу… и вдруг почти прошипел:

— Чем вам, мадемуазель Фомина, так плох ваш кузен?

В его голосе Митя с изумлением услышал такие знакомые, родные собственнические нотки.

— Он дурной мальчишка и едва не разбил сердце своего бедного доброго папеньки! — явно повторяя чужие слова отбарабанила Ниночка.

С губ Мити сорвался совершенно неприличный, похожий на тихое хрюканье смешок. Он никогда не жаловался на воображение, но представить отца в роли «бедного-доброго» ему решительно не удавалось.

— И никакой он мне не кузен, потому что своему папеньке он вовсе даже не сын — так все говорят! — она вдруг печально вздохнула и пожаловалась. — Только я совсем не понимаю, как так может быть? Тебя, наверное, цыгане подкинули? — с надеждой спросила она.

Сдавленное хрюканье перешло в хрюканье громкое.

— Фейри в люльку подложили… — ломким от смеха голосом выдавил Митя.

— Правда? — личико Ниночки вдруг вспыхнуло, она прижала руки к груди, приподнялась на носочках и зачастила. — Как в той альвионской сказке, что мне мисс читала? А эти фейри, они взаправду есть? Маленькие, как куколки, и с крылышками? Как же они тебя несли: такие малыши? Ты же тяжелый!

— За уши. — предположил Ингвар.

— Вот идите на урок к мисс Джексон, там и спросите. — пробурчал Митя. Ингвар и сарказм, пусть даже такой детский, все же нарушал некие глубинные принципы существования.