Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

- Один, великий хан, всего один остался. Куном зовут, - поклонился тот. - Другие погибли…

- Всего один, говоришь… А теперь и этого лишишься!.. Слыхал, что хан Туглий сказал? Он отдаёт вас обоих мне, чтобы я придумал кару, стоящую вашей вины…

Аяп рухнул на колени, охватил руками ноги Кончака.

- Карай меня, хан! Дурного Аяпа, а сына не трогай… В чём он провинился? Он родился и вырос на берегу Роси, там его родина… А я родился в степи, я перешёл жить под власть киевского князя… Я… меня карай!

- Оба вы изменники! И оба заслужили самую лютую смерть! - закричал Кончак, а потом вдруг сбавил тон. - Но я могу пощадить вас обоих…

- Обоих? - прошептал Аяп, не опомнившись ещё от страшных угроз.

Он выпустил ноги Кончака и, всё ещё стоя в мокром снегу на коленях, поднял глаза вверх. В них затеплилась слабенькая искорка надежды.

Кончак пристально смотрел в его тёмные зрачки и думал: «Этот ради сына пойдёт на все». И повернулся к Туглию.

- Оставь нас, хан, одних. Я хочу поговорить с ними наедине. А ты тем временем приготовь верхового коня, оружие для всадника да торбину с харчами в далёкую дорогу…

- Слушаюсь, хан, - не спрашивая, для чего всё это нужно, Туглий молча направился к своей веже, где его ожидали родовичи.

Кончак приказал Аяпу подняться, а потом, после долгого молчания, заговорил.

- Вы оба заслужили самые страшные муки. Вы изменили нашим степным обычаям, служили киевским князьям, убивали родовичей хана Туглия! За это вас сразу же стоило распять на уруских крестах!.. Но у вас есть одна-единственная возможность остаться в живых…

Аяп облизнул пересохшие губы.

- Какая, великий хан?

- Если вы оба будете служить мне!

- Как именно?

- Тебя, Аяп, я сразу отпущу - и ты поедешь домой, в Торческ… Там ты станешь моими ушами и глазами! Понял?

- Не совсем, хан.

- Ты будешь вынюхивать, как пёс, возле хана Кунтувдея все, что может меня интересовать, и прежде всего - когда, куда и какими силами киевские князья будут готовить поход. К тебе тайно приедет мой посланец, он покажет тебе вот такую тамгу, - Кончак достал из кармана кружок кожи с изображением на нём собачьей головы между двумя перекрещенными стрелами, - расскажет тебе про сына Куна, а ты ему поведаешь все, что до того времени выведаешь…

- А мой сын?

- Кун останется заложником. И если ты предашь, я прикажу с него, живого, содрать кожу…

- О боги! Клянусь, хан, я буду верным тебе, как пёс! - воскликнул Аяп.

- Отслужишь верно три года - я его отпущу… Но помни: жизнь твоего сына отныне в твоих делах!

- Можешь верить мне, великий хан! - горячо заверил Аяп. - Прошу только одно…

- Ну?

- Знаю, Куну будет нелегко, остаётся он в неволе, и стеречь его будут старательней, чем других бранцев[47]. Только бы кормили его как следует… А я уж постараюсь!

- Ты разумный, Аяп, - сказал Кончак и обратился к Куну: - А что скажешь ты, парень? Хотя, что бы ты ни сказал, это дела не изменит. Тебя и вправду стеречь станут строго…

Кончак прекратил разговор. К ним приближался хан Туглий, а позади него конюший вёл в поводу приготовленного в дорогу коня.

5

За Сулой войско разделилось надвое: Всеволод Чермный и черные клобуки направились к Киеву, а Игорь с братом Всеволодом повернул на север, в Северскую землю.

Дорога стала полегче: снова ударил мороз и ледяным панцирем сковал реки и талые воды в степи. Однако Игорь не торопился, поскольку вёл с собою большой полон и вызволенных бранцев.

За Ромном к нему подвели трёх смердов-севрюков. Те с плачем бросились перед ним на колени.

- Княже Игорь! Княже Игорь!

- Погодите, не все сразу… Откуда вы? Что случилось?

Вперёд выступил старший, затряс густой взлохмаченной бородой, глухо заговорил:

- Княже, беда!.. На Путивльскую землю напал с войском переяславский Владимир…

- Как напал? Что ты говоришь? - Игорь побледнел. - Когда? Где он сейчас?

- Пограбил села и городки, забрал скотину, зерно, вывел немало людей и пошёл в свою Переяславщину…

- А Путивль? Что с Путивлем?

- Путивль обошёл. Побоялся, видать, задержаться под ним - хотя отряд там и не велик, зато валы высокие и ворота крепкие - взять нелегко…

- Проклятье! - воскликнул Игорь. - Так вот почему он откололся от нас и поспешил назад! Захотел, значит, отомстить мне! Не смог на половцев напасть, так Северскую землю погромил… Проклятый!

Князь Всеволод насупился - не знал, как ему быть. Владимир - его близкий родич, брат жены, княгини Ольги. Как же у него поднялась рука на Северскую землю, на волость Игоря, на Олеговичей?

Юный Владимир Игоревич побледнел. Губы его дрожали, на глазах выступили слезы. Едва успел получить княжество, как его разграбили. И кто? Не половцы, а русский князь, такой же Рюрикович, как и все они!