Клуб неисправимых оптимистов

— Помнишь историю о Давиде и Голиафе?.. Кто взял верх?

— Почему ты спрашиваешь?

— А ты знаешь других Давидов? Ветхозаветная притча — обман. Нам хотят внушить, что Давид — ловкий хитрец. Но у тщедушного коротышки в неравном бою было опасное оружие. Надень на них перчатки и выведи на ринг. Кто кого побьет? Конечно, Голиаф Давида, но мы устроим так, что малыш разгромит великана.

И Леонид в мельчайших деталях описал свою немыслимую идею, призванную остаться в анналах клуба навечно. Все будет подстроено, и никто ничего не узнает. Все станут спрашивать себя, как недотепа-лицеист сумел выиграть у тридцать третьего номера в российской классификации, как безоружный молокосос победил бойца с автоматом Калашникова.

— Прости, Леонид, мне это неинтересно. Я хотел сыграть с тобой. Настоящую партию. Приложить максимум умений и получить удовольствие. В клубе все знают, на что я способен. Я не смогу выиграть ни у Имре, ни у Томаша, ни тем более у тебя.

— Ты умеешь хранить секреты, Мишель?

— Я похож на идиота?

— Как насчет того, чтобы немного подзаработать?

Я колебался.

— Сможешь купить, что захочешь.

— Надо подумать.

О притягательной силе легкой наживы написаны тысячи слов, но я все-таки добавлю несколько строчек от себя. Я поддался искушению в юном возрасте, но у меня есть оправдание: никто бы не устоял против такого профессионала, как Виктор Володин. Я стал покорной жертвой пресловутого «стечения обстоятельств», которое бесперебойно обеспечивает клиентурой тюрьмы, гильотину и электрический стул. Я не был алчным, но умирал от желания получить «24 часа Ле-Мана». Я ходил на базар в Ратушу, где игру демонстрировали в варианте «Гран-при Ле-Мана», выстоял бесконечно длинную очередь, на две крохотные минутки получил в управление «Феррари-TR60» и померился силами с тремя противниками. Я много месяцев выпрашивал эту потрясающую игру у родителей, но семейные проблемы и раздоры свели праздники и рождественские подарки к пустой формальности. Мама считала цену запредельной, а мои успехи в учебе посредственными и не соглашалась на покупку.

* * *

Я видел Виктора Володина всего один раз, два года назад, дождливым воскресным днем. Игорь и Владимир играли напряженнейший матч-реванш. Многие члены клуба наблюдали за партией. Саша стоял чуть поодаль от стола. В то время мы еще не были знакомы лично. Дверь распахнулась, и появился вымокший до нитки взбудораженный Виктор Володин. Он что-то сказал по-русски, и Игорь его одернул:

— Виктор Анатольевич, здесь говорят на французском. Вопрос вежливости.

— У меня к тебе срочное дело. Давай все обсудим в моей машине, — продолжил по-русски красный как рак Володин.

— В такую погоду?

— Скажи своему патрону, — вмешался Владимир, — что он забрызгал водой доску. Если не отойдет, я с превеликим удовольствием дам ему пинка под зад и выкину вон.

— Слышал, что сказал мой друг Владимир Тихонович Горенко? Отложим твое дело до завтра.

— Плевать я хотел на него и на всех коммунистов земли! Предупреждаю, Игорь Эмильевич, если откажешься, я тебя уволю!

— На здоровье. Ищи другого водителя. Я уезжаю из Франции. В Португалии признали мой диплом!

Мы удивленно переглянулись.

— Это что, шутка? — спросил Владимир.

— Я послал запрос, но быстро не получится, по части бюрократии португальцы — чемпионы.

— Ты не говоришь по-португальски, — заметил Леонид.

— Научусь. Не самый сложный язык в мире. Я врач, а не таксист. Любимое дело для меня важней всего.

— А знаете, господин Володин, вы вроде бы стали ниже ростом — сантиметров на десять, я прав? — поинтересовался Имре.

— Таксистская болезнь. Сидишь большую часть дня в машине, набираешь вес и врастаешь в землю. У меня серьезная проблема, Игорь. Ты должен мне помочь. Давай выйдем, и я все тебе объясню. Ты не можешь мне отказать.

— Ты же видишь, Виктор, у меня партия в самом разгаре. Хочешь что-то сказать, говори здесь, мы среди друзей.

Виктор тяжело опустился на стул, вытер влажный — то ли от дождя, то ли от пота — лоб. Леонид налил бокал вина до краев, протянул Володину, и тот выпил залпом, не переводя дыхания.

— Спасибо, Леонид Михайлович, — произнес он замогильным голосом. — Я пропал…

— Ты заболел?

— Уж лучше бы заболел… Меня вызвали в полицию. Я пошел. Думал, какая-то проблема с такси. Но случилась катастрофа.

— Да что стряслось, говори толком! — раздражился Игорь.

— Ты меня знаешь. Я в этой жизни никому ничего плохого не делаю. Только хорошее. Я воевал и убивал — за царя и Отечество, но тогда была Гражданская война…

— Если твоя совесть чиста, не о чем беспокоиться, — пожал плечами Леонид.

— Меня вызвали из-за кинжала Распутина.

— Ты все еще продаешь эти штуки?! — воскликнул Игорь.

— Редко. И незадорого.

— Я думал, ты с этим завязал.

— Среди моих покупателей никогда не было канадцев. Вот я и подумал… если уж ему так сильно хочется получить кинжал, почему бы и нет.

— Так в чем проблема?

— Принимая во внимание цену, он решил, что вещь подлинная.

— Сколько ты с него содрал?

— …Две с половиной тысячи долларов.

— Ты совсем рехнулся!