Клуб неисправимых оптимистов

Милена сидела напротив Леонида и потому ошиблась, надев ему часы на правое запястье. Он подумал, что во Франции так принято, и потом всегда носил часы на правой руке. Леонид отдал Милене свои пилотские часы, на циферблате которых над серпом и молотом был выгравирован имперский орел, — это была исключительная привилегия гвардейского полка истребительной авиации. Она сняла свои часики, надела подарок Леонида на правую руку и поклялась никогда не снимать.

Милена улыбнулась, и все остальное отступило на второй план. Она расспрашивала его о войне, и он описывал ей детали секретных операций, о которых раньше никому не рассказывал. Они часто засиживались за разговорами до рассвета. Милена слушала завороженно, требовала подробностей, хотела узнать о его жизни все, но на вопросы о своем прошлом отвечать не пожелала, сказав только, что пережила трудные годы, но теперь это не имеет значения.

— Давай думать о нас и о нашем счастье.

Милена обнимала Леонида, целовала, они занималась любовью, и все всегда получалось, как в первый раз. По утрам, когда Леонид просыпался, Милены уже не было. Заняться ему было нечем, он без дела бродил по улицам и довольно скоро снова начал пить, но никто этого не замечал. В городе, где на каждом углу бистро, трудно было не вернуться к старой пагубной привычке. Всегда находился участливый слушатель, готовый внимать рассказам Леонида. Никто ни разу не усомнился, что этот щедрый на угощение русский много чего пережил, хотя в его рассказы верилось с трудом. Собутыльники Леонида подозревали, что он насмотрелся фильмов о войне и пересказывает их содержание.

Через год и три месяца напрасных ожиданий Леонид получил положительный ответ из «KLM».

— Я почти разуверилась… — призналась Милена. — Удача — дама капризная. Нужно уметь ждать.

Они устроили знатную пирушку с друзьями, и Леонид изумил знатоков, выпив бутылку шампанского «Дом Периньон» залпом, как стакан воды. Милена купила ему костюм в клетку и два дня репетировала с ним собеседование, задавала трудные, неудобные, острые вопросы и заставила выучить ответы наизусть.

В субботу двадцать второго ноября они вместе отправились в Амстердам. Леонид был за рулем, Милена в последний раз экзаменовала его перед собеседованием. В штаб-квартире компании Леониду предложили работу в «Гаруда Индонезия Эйрвэйз»[141] и сообщили, что до конца месяца он должен отправиться в Джакарту. Условия контракта были очень выгодными, и отказ Леонида изумил нанимателей. В Париж они возвращались в мрачном настроении. Милена сделала попытку подбодрить Леонида:

— Ничего страшного, мы продолжим поиск.

— Конечно, — ответил он, — но мы уже обращались во все европейские авиакомпании.

— Возможно, тебе следовало согласиться.

— А ты бы поехала со мной?

Милена на мгновение отвлеклась от дороги, и автомобиль вильнул. Они молчали до самой Компьени. Потом Леонид стал принюхиваться:

— Чем это воняет?

— Мы слишком много курим. Опусти стекло, пусть проветрится.

* * *

Леонид был самым организованным человеком из всех, кого я знал. Дьявольски организованным. Иногда мне казалось, что он ведет подробный мысленный дневник. Каждый факт, каждое событие хранилось в глубинах его памяти. Он помнил все дни, часы и мгновения, проведенные с Миленой. Помнил, что они делали, куда ходили. О чем говорили. Как провели следующий день. И каждый день двух лет и двух месяцев совместной жизни.